Идеальный папа
Шрифт:
Стараюсь успокоиться, вспоминаю, есть ли в аптечке валерьянка. Сейчас выпью пару таблеточек и постараюсь заснуть. В такой ситуации Лерка предложила чего-нибудь покрепче. Как же мне не хватает ее поддержки. Час ночи. Только лучшей подруге можно позвонить в такое время и она поймет. Поднимет трубку, предложит опустошить пару рюмок «горькой» и печаль пройдет сама собой. Доедаю вторую банку и понимаю, что самый вкусный йогурт – это йогурт съеденный ночью. Беру в руки телефон, захожу на страничку Лерки и смотрю последние добавленные фото. Вот мы вместе в парке бабочек, а вот мы ездили на горку, кататься на бубликах. Она тогда
Стараюсь отвлечься. Вспоминаю, как я на седьмом месяце захотела съесть голубцов. В три часа ночи встала и пошла лепить. Когда была в положении – есть хотелось постоянно. Нет, у меня не было таких суперприхотей, как бывает у беременных: съесть малосольную селедочку, вместе со свежим огурчиком и запить все это дело молоком. Причем чувствовать себя при этом абсолютно счастливой. Вроде не было. Сейчас уже и не вспомнишь.
Цветок полила, голод утолила, теперь можно идти спать. Надеюсь, теперь на сытый желудок, я буду спать, как сурок.
Заглядываю к малышке в комнату. При тусклом свете ночника, вижу, как с нее сползло одеяло с вышитыми звездами. Аккуратно поправляю его и тихонечко целую ее в пухленькую щечку. Как же хорошо, что она похожа на меня. Смотришь на нее, улавливаешь до боли знакомые черты. Ручки, ножки, миндалевидные глаза. А этот детский искрометный взгляд, лучезарная улыбка – самая родная на свете. Моя Полинка, моя дочурка – дороже всех алмазов на свете.
Снова плетусь в кровать, укрываюсь с головой. Опять думаю, что вторая банка йогурта была лишней и засыпаю.
Казалось, только прислонила голову к подушке, как слышу, как по всей комнате раздается надоедливая до жути мелодия. Мелодия, установленная на будильник. Рука так и тянется выключить его к чертям собачьим и спать дальше. Вот что значит, плохо спать ночью. Потом будет плохо вставать утром.
И снова раннее утро. Когда солнце еще не совсем взошло, а из-за окна наблюдается превосходный огненный закат. Бужу свою сладкую булочку, достаю из шкафа наглаженные рубашки, вспоминаю, что не купила вчера колготы. Зачем я ходила в магазин? При этом скромно взяла корзинку. В итоге, забила ее до отказа, тащила можно сказать: «в зубах» и не купила, то что нужно. Надену джинсы. Ножки в такой мороз нужно беречь.
Снова сложно будить Полечку. Целую ее ручки, глажу ее тоненькие плечики. Наконец-то она открывает глаза и своим милым голоском убедительно говорит:
– Мама! Я еще такая сонная.
– Да, дочь, – начинаю быстро собираться, так как тяну ее пробуждение до победного.
Поля слушает, меня не капризничает. Из ее уст проскальзывает фраза, что она мамина помощница и сама может одеваться.
На всех парах бежим в садик, радуюсь, что успели и пришли ровно в восемь ноль-ноль. Строгая воспитательница Жанна Петровна, снова встречает нас с холодной улыбкой на лице и напоминает, что со мной хочет переговорить заведующая.
Прощаюсь с Полей и бегу на второй этаж, где и находится нужный мне кабинет. Кабинет заведующей детского сада.
Глава 8
Стучусь и осторожно захожу в кабинет. За большим письменным столом сидит светловолосая полная женщина на вид пятидесяти лет. В очках и с массивными серьгами в ушах. Ее прекрасно выкрашенная в пудровый блонд копна волос – отлично уложена. У нее замечательный парикмахер. Я бы к такому записалась.
– Здравствуйте! – приветствую ее с улыбкой на лице. – Я мама Полины Литовской. Вы просили зайти.
– Ах да! Проходите, – оживилась она, затем сделала жест рукой, указав на стоящий напротив ее стола стул.
Сажусь и внимательно на нее смотрю. Легкие морщинки в уголках глаз становятся более заметными, когда она начинает щуриться. Разглядывает меня с особым вниманием. А я почему-то смущаюсь под ее зорким взглядом. Улыбаюсь и решаюсь заговорить первая:
– Вы меня вызывали, по какому поводу? Что-то случилось? – заинтересованно продолжаю смотреть на нее.
Она встает из-за стола, подходит к книжной полке и начинает натянуто говорить:
– Понимаете… Поступила жалоба на вашу дочь. И не одна. В последнее время поведение девочки вызывает диссонанс.
Приплыли. Улыбка тут же исчезла с моего лица. Все же моя интуиция не подвела. Моя сконцентрированная на ягодицах энергия, которая может подсказать исход любой битвы. Поворачиваю голову в ее сторону, разглядываю большую спину, чем-то напоминающую широкую раму.
– Я могу узнать, кто пожаловался на Полину? Просто в ее поведении я не замечаю ничего необычного.
– Но жалоба поступала ни один раз, поэтому мы вынуждены принять меры. Мы рекомендуем перевести вашего ребенка в другой детский сад. Более специализированный, – она не отвечает прямо на мой вопрос. Снова подходит к своему месту и садится, не поднимая глаз. Упирается высокой, сдобной грудью в стол, а руки складывает перед собой, как примерная ученица.
– Что? – никак не могла сдержать удивления. – Это невозможно. Я не имею сейчас возможности менять одно дошкольное учреждение на другое.
– До Нового года девочка может побыть в нашем саду. А после последует отчисление. Поэтому я заранее ставлю вас в известность.
– Мне кажется, что вы преувеличиваете. Моя дочь…, она не такая. У нее хорошее поведение. Я ее мама, я бы заметила. Стараюсь максимально уделять времени по ее воспитанию, хотя бы по одной просто причине, что хочу, чтобы она выросла хорошим человеком. А вы не говорите, кто даже жалуется, – стараюсь не отступать. Никак не могу понять, кто мог пожаловаться на мою дочурку. На мою маленькую, скромную крошку, маленькие щечки которой – слаще ванили.
– К сожалению, это факт мы не можем его проигнорировать, – все что мне отвечает она. Смотрю на нее растерянно, не знаю, что сказать, что предпринять. Не хочу, чтобы так происходило. Это не правильно. Так не бывает. Она же совсем ребенок. Прикидываю, сколько может стоить частный садик и в моем положении – пока невозможно даже думать об этом. Не знаю, какая будет у меня зарплата, где я буду скоро жить, а теперь еще и садик. Сижу, думаю над словами заведующей и понимаю, что мне плюнули в спину. Хороший такой плевок!