Идите и убивайте!
Шрифт:
Потом наступил 1991 год и жители Закарпатья вдруг осознали, что они живут не в огромной империи под гордым названием СССР, а в национальном государстве Украина. И жить стало намного хуже – денег не платили, дороги перестали ремонтировать, встала стройка. Хорошо, что украинские пограничники теперь продавались и оптом и в розницу. Но выживать как то все равно было надо.
Так и возникла закарпатская мафия, одна из самых мощных на всем постсоветском пространстве.
Погранпереход Чоп – кто там не стал миллионером, тот дурак. Однажды, уже после 2014 года – туда перевели героя войны за Донбасс. Ему за
Вся граница была поделена между семьями, группами, кланами. Куски границы покупались и продавались. На территорию Румынии перебросили через реку веревочную переправу. Ночью поднимали, переправляли груз, днем прятали в воду. Для переправки контрабанды использовали все что угодно от собственной спины до самолета Ан-2. На ту сторону шли, прежде всего, сигареты – в любом магазинчике у границы тебе продадут сигареты известных марок без акцизок. Часть из них молдавская, часть – донецкой фабрики Хамадей. Тех, кто задавал глупые вопросы, например, как так – табак из ДНР попадает на западную границу Украины – в живых уже нет. В обратную сторону – шла еда (в Европе она была и дешевле и лучше), шли посылки – таможенные сборы за покупки никто платить не хотел, на посылки разбивали целые фуры и ввозили как частные покупки. Жители приграничных сел подрабатывали «подсадкой» – если ты один в машине, то имеешь право за раз без пошлины провезти товара на пятьдесят евро, а если к тебе в машину сядут еще четверо – на двести пятьдесят. А так как Украина вступила в европейскую конвенцию о малом приграничном движению, жители приграничных сел иногда по несколько раз в день мотались на ту сторону и обратно. Туда несколько пачек сигарет, сюда или подсадкой, или с сумкой из супермаркета. Все дело. Работы то не было никакой.
Хотя нет, была. Работали на государство. Каждый, кто что-то контролировал – что-то с этого имел. Например, очень выгодной была работа лесника – он имел с вырубки леса, и хорошо имел, недавно про одного журналисты написали – у него был в коттедже свой частный зоопарк. Такой вот любитель природы. В селах трудились настоящие негры – это те, кого поймали пограничники при попытке перейти в Европу, и объяснили, что бесплатно только птицы летают. Отработаешь – мы тебя переведем. Но сначала отработай. Пограничники сдавали их внаем в село за деньги.
Но все это было подножьем пирамиды. Наверху были совсем другие…
Такие как, например депутат Колье. Будучи всего лишь депутатом Верховной Рады (в своем округе он получил восемьдесят процентов голосов) – он ногой открывал дверь к президенту Украины.
Говорят, что возвышение депутата Колье началось с довольно романтической – и в то же время мрачной истории. Он был главой района на границе, не лучше и не хуже других. И туда – почему то зачастил тогда еще премьер-министр Виктор Ющенко.
Разгадка была довольно простой. На самой границе – местные власти построили что-то вроде дома отдыха в лесу. Огромный коттедж с баней, с охотой. Отдыхали с местными девушками.
Вот, Виктор Андреевич и влюбился в одну из местных наяд. Девушка забеременела, а Виктор Андреевич как раз примерял на себя тогу морального лидера нации. Он же только что опубликовал программную статью под названием «Мы десять лет жили аморально». И тут выясняется такое. И понятно, что все спросят – а как насчет вас, шановний пан Ющенко? А вы жили и живете морально?
И прощайте президентские амбиции.
Вот Колье и решил вопрос. Девушка родила ребенка, дочку, после чего бесследно исчезла. А девочку удочерил сам Колье, за что и получил сначала депутатство, потом министерство, потом опять депутатство. Сейчас он старался не высовываться, но все знали, кто такой здесь Колье. Он – вор в законе. В смысле – он здесь и вор, он здесь – и закон. Он и сам вряд ли понимал, кто он – но одно у него было не отнять. Кем бы он ни был – он свой край поддерживал всегда, и местные жители, которым на Украину было плевать – упорно шли и голосовали за него. Местные называли его коротко и просто – хозяин.
Сейчас – Михаил Борисович Колье (вообще-то Михал, но тут у всех были русифицированные имена) – стоял на третьем этаже своей огромной виллы в пригороде Ужгорода и выслушивал доклад начальника таможенного поста. Начальник таможенного поста, когда понял что дело неладно, побежал докладывать не начальству, а Колье.
– Уверен, что оружие?
– Мы тайком один контейнер вскрыли, Михаил Борисович. Вот, посмотрите…
Колье с брезгливым выражением лица принял айфон, полистал изображения. Положил на стол.
– И много?
– Целый эшелон…
…
– А до того было еще два…
Колье подтолкнул айфон к таможеннику
– Скромнее надо быть, скромнее. Зачем десятый купил? У меня вот шестой и мне хватает. Хочешь, чтобы про тебя в интернете написали?
Когда таможенник довольный уходил – на первом этаже с ним рассчитались за месяц – Колье тоже вышел. Ворота были открыты, стояли охранники с автоматами, в ворота тяжело вкатывались бронированные Мерседесы.
Головная машина остановилась у крыльца, из него выпрыгнула совсем молоденькая девушка, настоящий чертенок. Подбежала к всесильному хозяину края, обняла его…
– Пап, привет…
И еще одно нельзя было отнять у Хозяина – удочеренную девочку он любил. Родных детей у него не было, он никогда не был женат – но эту девочку он любил как свою дочь и готов был ради нее на все. Она была единственным человеком в этом мире, который мог получить от него все что угодно.
И не раз и не два, выстаивая службы в церкви (а он был прихожанином Московского патриархата) – он беззвучно шептал – Господи, все равно как ты накажешь меня за мои грехи – но не наказывай ее за мои…
– Пап, ты куда уезжал? Я соскучилась.
Девочка училась в соседней Словакии – каждую неделю караван машин отвозил ее через границу на учебу и возвращал обратно. Колье понимал, что будущего здесь, скорее всего, нет, и готовился уходить. Много, ох как много всего разбросано по белу свету, корни чего – здесь, в туманной земле Закарпатья. Польша, Чехия, Словакия. Москва. Тут – дом, тут – квартирка, тут – заводик, принадлежащий неизвестно кому, тут – земля, хозяйство со скотиной. А корни – здесь…