Идол липовый, слегка говорящий
Шрифт:
Страшные глаза… Нечеловеческие глаза… Ирреальные… В них было все: и холодное безразличие, и непоколебимое спокойствие, и древняя, многовековая мудрость, и подавляющая уверенность в собственной несокрушимой силе… Словом, много чего в них было. Саша почувствовал, что по спине бегают зябкие мурашки, а на лбу выступила липкая испарина…
– Ага, увидел наконец, – сказал Иннокентий, когда Саша несколько раз закрыл и открыл рот вхолостую. – То-то я смотрю: ты с лица пошел какими-то пятнами.
– ?..
– А я все думал,
– Что это? – выдавил Саша.
– Дух, – объяснил Иннокентий. – Дух здешних мест. Верховный дух, можно и так сказать. Хозяин края. Кстати, предупреждаю сразу: если он вдруг решит на тебя посмотреть – показывать характер не стоит. Смело закрывай глаза и падай на землю уточкой. Пялиться на него в ответ – это не самое лучшее решение. Он – ничего, посмотрит немного и отвернется…
Объяснение мало что объяснило. Впрочем, падать на землю – это правильно, понял Саша. Хоть уточкой, хоть шлепком, хоть соколом об забор, но смотреть в эти нечеловеческие глаза никак не хотелось…
– Так, понятно, – сказал Саша, сильно покривив душой. – Твоя работа?
– В каком смысле? – удивился хранитель.
– Ну…
– В смысле миражей и галлюцинаций? – догадался Иннокентий. – Нет, конечно.
– А…
– А что касается оптических или психических эффектов, то они здесь совершенно ни при чем, уверяю тебя. Не буду утверждать, что я немножко не помог тебе увидеть духа, есть такое дело, но этим моя скромная роль и ограничивается. Даже идол здесь ни при чем, между прочим. Дух края существовал задолго до того, как ты, или я, или идол пришли в этот грешный мир. И будет существовать много после, когда мы его покинем. Духи – они долго живут…
– Может, объяснишь наконец по-человечески?!
– Это для особо тупых? Как в газете? – съехидничал хранитель.
– Давай, как в газете, – вздохнул Саша.
Он больше не смотрел на дерево. Упорно не смотрел, но все равно чувствовал некое присутствие, от которого мелкие волоски на коже вставали дыбом.
Потом решился, снова бросил взгляд на сосну. Никого не увидел. Дерево как дерево, вполне обычное. От этой обычности жить сразу стало легче и проще. И мурашки пропали, и пот на лбу высох. Саша с облегчением выдохнул. Непередаваемое ощущение – смотреть духов…
– Тогда объясняю, – неторопливо сказал хранитель. – Видишь ли, Сашок, еще у древних славян, наряду с Явью, так называемым миром людей и вещей, существовала Навь, мистический мир духов, бесов, анчуток и прочих бестелесных сущностей. И, надо отметить, был он для них таким же реальным, как и свой собственный. Деление на два мира, я считаю, несколько условное, но, по сути, верное. Их, духов, можно называть привидениями, сущностями, субстанциями, энергетическими образованиями – как угодно. Дело, как ты понимаешь, не в названии…
– Ага. Дело в следующем, – сказал Саша.
– А ты не ехидничай. Хоть на старости лет отучайся от дурной привычки перебивать старших. Причем много старших, смею заверить… – сказал Иннокентий. – По-моему, сейчас даже ученые не отрицают существование целого ряда непознанных энергетических сущностей, объяснить которые современная наука пока не берется. Впрочем, бог с ней, с наукой… Почему я помог тебе увидеть духа, спросишь ты?
– Спрошу! – подтвердил Саша.
– Даже не спрашивай, – сказал Иннокентий. – Сейчас сам поймешь.
Возвращаясь к истории Веры-Беды, я думаю, теперь, когда ты увидел кое-что своими глазами, тебе многое станет ясным. Конечно, все, что с ней происходило, – это не просто так. Когда-то, оставшись в живых после гибели одноклассников, она невольно стала центром их притяжения. Точнее, того бестелесного, что от них осталось…
– Значит, духи одноклассников виноваты? – догадался Саша.
– Точно. Они самые. Устроили ей веселую жизнь.
– Как-то это все звучит…
– А что, ты до сих пор сомневаешься? Хочешь, еще что-нибудь покажу?
– Не надо! – быстро ответил Саша.
– Значит, не сомневаешься, – удовлетворенно подытожил Хранитель. – Что и требовалось доказать…
А что касается Веры, то я ей помог конечно. По крайней мере школьные духи больше не будут ее тревожить. Теперь ей самой предстоит это осознать. Как она с этим справится – уже другой вопрос. Тяжело ей будет, после стольких-то лет. Ты даже не представляешь, какая у нее была насыщенная и яркая жизнь.
– Представляю, – хмыкнул Саша. – Интересно, а ты многое можешь? Ну, в смысле… Ну, ты понимаешь… – вдруг спросил он.
– Много, – подтвердил Хранитель без лишней скромности – Ты даже не подозреваешь еще, как много…
Костерок был – одно название. Небольшой огонек трепетал на углях, постепенно становясь все мельче и мельче.
Саша нашарил рядом с собой две последние щепки и подкинул ему. Огонек, осторожно облизав их, оживился, воспрял и начал набирать силу.
Впрочем, надолго ли его хватит? Щепки маленькие, прогорят быстро…
Саша с Алей сидели рядом, привалившись к бетонной стене, и неотрывно смотрели на пляшущий огонек. Свет костерка почти ничего не освещал, но друг друга они все-таки видели. Когда погаснет, станет совсем тоскливо… Уже не увидят…
– Это последние? – спросила Аля.
– Последние, – подтвердил Саша.
Хотел сказать мужественно и твердо, но голос подвел. Дрогнул голос. Дал петуха и получил в ответ мокрую курицу. Прозвучало, надо признать, пискляво и жалобно, самому стало стыдно.
– Жалко… Огонек погаснет… – сказала она, и ее голос прозвучал равнодушно. Пугающе равнодушно. Красивая молодая женщина, заблудившись в кошмарическом подземелье, должна проявлять чуть больше эмоций… А если не проявляет, значит, копит…