Идол прошедшего времени
Шрифт:
— Пора спать! Опять вы нарушаете порядок. Завтра не проснетесь! Отправляйтесь-ка в свою палатку.
— Хорошо, хорошо, Вера Максимовна, — безразлично согласился Яша.
— В экспедиции должен быть порядок. Порядок должен быть во всем! — продолжал все тот же категоричный женский голос. — Считаю своим долгом об этом напомнить.
Кленский, усмехаясь, слушал этот монолог.
Вера Максимовна Китаева славилась среди коллег по экспедиции своим особым занудством и любовью к порядку.
Между тем черный ствол дерева, растущего
Близорукому, как Владислав Сергеевич, человеку даже могло бы показаться, что дерево действительно оживает, превращаясь в человека. Еще несколько «жутких» секунд…
И из-за дерева показался весьма колоритный персонаж. Огромный человек с рельефной, «античной» мускулатурой, с роскошной бородой…
Это и был сам доктор исторических наук Арсений Павлович Корридов, весь археологический сезон обычно разгуливающий в одних шортах.
Ничто так не закаляет организм, как пребывание в походных условиях. А Корридов провел в таких условиях почти всю свою жизнь. О его физической силе и выносливости среди археологов ходили настоящие легенды.
— Ох, не к добру тишина эта, и красота, и благодать… — Неслышно ступая большими босыми ногами, Корридов подошел к палатке журналиста.
— Почему же? Почему, если хорошо, то обязательно надо ожидать плохого? — возразил Владислав Сергеевич. И взглянул на звезды, вдыхая поглубже аромат цветов, тех, что раскрываются в темноте от ночной прохлады и свежести, смешивая с ними свой одуряющий запах.
— Природа! Сначала маятник в одну сторону пошел — потом обязательно качнется в другую. Вот увидите, Кленский, ураган опять будет…
— Что значит — опять?
— Да вы, Кленский, пропустили самое интересное! Тут до вашего приезда такой смерч пронесся…
— Ураган? Смерч?!
— Едва не пропали. Еще чуть-чуть — и унесло бы вместе с палатками. Представляете, это ведь даже не фургон, как у девочки Элли, а палатки. Хотя, если бы в Канзас, без визы и сэкономить на билете, я бы согласился…
— И что же? — прервал шутки Кленский.
— Обошлось. Однако смерч пронесся совсем рядом. Из речки тогда всю воду высосал. Деревья поломал…
— Ну, может, и на сей раз пронесет!
— Будем надеяться. Ну, спокойной ночи!
— Спокойной ночи.
Корридов ушел.
Дрова в костре прогорели. Лицо Нейланда погрузилось в темноту. Воздух и правда был неподвижен. Наступила странная пауза, время словно зависло.
«Двадцать шестое июля», — подумал Кленский.
И вдруг в этой почти абсолютной тишине раздался резкий короткий стук. Будто что-то упало — шлепок, короткий «шмяк» — с большой высоты.
Кленский наклонился, освещая фонариком это «что-то».
Это была птица. Мертвая, с жемчужно-серым оперением пичужка вдруг неизвестно откуда — с высоты, из темноты — камнем, замертво,
Происшествие было неприятным. Невольно приходили на ум некоторые предсказывающие несчастья приметы, связанные с появлением птиц…
Кленский брезгливо отодвинул птичий трупик. И только теперь обратил внимание на то, что птичьих голосов не было слышно совсем. Именно от этого тишина и неподвижность природы, воцарившиеся вокруг, и казались такими абсолютными.
Неожиданно в этом безмолвии раздался ужасный женский визг.
Доносился он от палатки Веры Максимовны Китаевой.
Кленский бросился туда.
Наперерез уже бежал могучими прыжками Корридов. Обеспокоенно повысыпали из своих палаток и остальные.
Оказывается, Китаева отодвинула зачем-то корягу, которая лежала рядом с ее палаткой… И теперь было видно, как в лунном свете какие-то бледно-прозрачные слизнеподобные существа — то ли насекомые, то ли их созревшие личинки — копошащимися полчищами, медленно непрерывным потоком выползали — точней сказать, исходили! — из какого-то углубления в земле, ранее прикрытого толстой корягой.
— Чего вы так испугались? — усмехнулся журналист, первым прибежавший на «помощь» Китаевой. — Под каждым камнем или сырой корягой таких тварей тьма-тьмущая.
— Именно «тьма-тьмущая»! — растерянно и испуганно повторила Вера Максимовна. — Такое ощущение, что их там прорва… Лезут и лезут нескончаемо… Откуда-то! Из какой-то бесконечной прорвы. Похоже на нору, уходящую неизвестно куда!
Усмешка невольно погасла на губах у Кленского. Определение было точным.
Казалось, и правда, что бесконечный поток этих тварей, как каша из волшебного горшка, пухнет, лезет, переваливаясь через край ямы, готовый заполнить весь мир.
— Ну-ну, голубушка… Не преувеличивайте на ночь глядя! — Корридов привалил корягу на старое место. — Зачем вы ее двигали-то?
— Да хотела убрать с дороги, чтобы не спотыкаться в темноте. А то как иду к своей палатке, так непременно…
— Ужас какой-то… — послышались со всех сторон возмущенные вздохи. — Только всех перепугали!
Лучи карманных фонариков освещали лица обступивших Китаеву людей.
— Да я сама испугалась… — оправдывалась Вера Максимовна.
— Вам, очевидно, вредно смотреть такие фильмы, как «Мумия».
— Влияние «ужастиков»…
— Все. Представление закончено! — объявил Корридов.
Китаева с облегчением вздохнула.
— Спокойной ночи! — благодарно улыбнулась она.
— Спокойной ночи! — повторил Кленский вслед за Верой Максимовной.
«Что-то мы сегодня никак не угомонимся», — подумал он.
Прибежали на помощь Вере Максимовне действительно, кажется, все. Кроме маленького Коли, которого уже давно уложили спать. Весь состав экспедиции…
А был он, этот состав, в общем, крайне разношерстным.