Идущие на смерть
Шрифт:
— Это не важно. Я должен проверить тоннель. Вдруг там расстояние всего ничего? И такое ведь может быть, правильно?
— Может…
— Ну вот, я посмотрю, что к чему без лишнего риска. Троса или веревки часом ни у кого нет?
Увы, такого снаряжения у бойцов не оказалось. Все запасались в основном сухпайками, боеприпасами и взрывчаткой. А вот трос никому не нужен. Да и если уж на то пошло, вряд ли бы хватило его длины.
— Что ж… придется так.
Куликов отдал все лишнее Коростину: запасную батарею, оружие, боеприпасы, сумку с провизией и дополнительным
— Ну-с… если что, не поминайте лихом.
— Типун тебе…
— Вот возьми еще фонарик на всякий случай. А то мало ли…
Вадим, взяв предложенный фонарик, лишним не будет, и, закрепив его на руке, шагнул в воду. Когда уровень воды почти добрался до фильтров, Куликов перевел системы "витязя" в режим полной герметизации, закрыл фильтры и включил кислородный баллон, дышать тут же стало легче и в голове прояснилось.
Еще три шага и Вадим погрузился с головой, только пузырьки воздуха да легкая рябь выдавали его движение. Поскольку в глубине тоннеля было довольно прохладно, то особой живности тут не наблюдалось, и как следствие вода оказалась довольно прозрачной, так что два светодиодных фонарика легко пробивали ее толщу на три-четыре метра.
Куликов осторожно переступая на скользком дне, поднимая подводные тучи, продолжал двигаться вперед. Сердце гулко стучало, появился совершенно иррациональный страх. Вадим даже удивился его появлению, в самом кошмарном бою он так уже не боялся как здесь в темноте в толще холодной воды. Наверное, все дело в том, что вода все же враждебная среда для человека, и еще отчасти в том, что случись что-нибудь, никто не придет ему на помощь. Не успеет.
Вадим следил за временем, проведенным под водой, а значит за расходом кислорода в баллоне.
Уже три минуты, а он все так же продолжает спуск, все так же давит свод.
Вадим попробовал ускориться, все-таки если идти таким черепашьим темпом, то у него ничего не получится. Но ускорить движение оказалось проблематично. Оказывается, ноги уже почти по колено переступают в мягком иле, который все же сумел тут образоваться, за многие и многие годы. Если тут не очень уютно для развития жизни, то это не означало что ее здесь совсем нет, в конце концов, органический материал для ила поступал снаружи вместе с ручьями. "Витязь" проваливался в него под собственным весом.
Вот уровень ила достиг колен и поднялся еще выше, почти до бедра, сервомоторы ног буквально гудели от напряжения, обеспечивая работу.
"Если они вдруг сдохнут, то мне точно каюк, — озабоченно подумал Вадим. — Пять минут…"
— Черт! Пора возвращаться обратно…
Но тут пол вдруг выровнялся. Куликов решив, что возвращаться по проторенной дороге будет всяко легче, чем вперед, решил продвинуться еще немного. И действительно, свод потерявший свою форму, размягчившийся и осыпавшийся, под воздействием воды стал постепенно снижаться. Это внушило надежду.
Вадим шел и шел, а когда вновь вспомнил о времени, то ужаснулся. Кислорода осталось всего на какую-то жалкую минуту! Уже не такая резкая, с меньшим шумом работа клапана, об этом явственно свидетельствовала.
— Вот это я влип…
Но
— Меня уже списали в мертвецы, так как должен был выбраться еще четыре минуты назад… Выбраться я все равно уже не успею… задохнусь раньше, так что мне остается идти только вперед.
Но вот давление на голову стало меньше. Вадим посветив вперед, понял что начинается подъем.
Куда идти? Вперед или назад? Воздуха не хватит, ни для того, ни для другого. Так какая собственно разница? С таким же успехом можно сесть прямо здесь, результат будет тем же, только без лишней суеты… Но инстинкт самосохранения не позволял опустить руки. Он борется до конца, даже когда шансов на выживание нет никаких.
— Нет уж, Смертушка… давай я загляну к тебе как-нибудь в другой раз…
Куликов развернулся и что есть мочи, взбаламучивая воду, помогая себе руками, ринулся назад.
Но против природы не попрешь. Воздух кончился и внутри "витязя", в чудовищно маленьком объеме, где еще мог скопиться воздух, катастрофически быстро начал накапливаться углекислый газ. В часто работающих легких стало больно резать, в голове зашумело, в глазах помутилось…
— Все…
Сил на то чтобы идти не осталось. Куликов встал, последние крохи силы он потратил на то чтобы стабилизироваться и не упасть утонув в иле, да так и застыл изваянием самому себе. Вадима окутала непроницаемая пелена илистой взвеси подсвеченной нашлемным и ручным фонарем.
Вадим после нескольких мгновений естественной паники вдруг успокоился и с удивлением осознал, что умирать легко, зная, что частица тебя живет в твоем потомстве. Конечно, жаль что ребенок один, лучше если было два, три, а то и пять, но и это хоть что-то…
Смерть от удушья, не самая приятная, но как-то ускорить свою кончину он тоже не мог. Разве что открыть забрало и впустить воду, но против этого сопротивлялось все его существо. Лучше так, еще немного, еще несколько мгновений жизни, пусть мучительных, но жизни.
Куликов уже замутненным от отравления углекислотой сознанием, вдруг неожиданно ярко представил фантастическую картину, что пройдут годы, его засыплет землей от постепенно обрушивающегося свода и замурует тут навеки. Пройдут еще столетия, возможно тысячи, даже многие десятки тысяч лет, найдет и схлынет очередной ледниковый период, его вместе с породой поднимут процессы столкновения двух тектонических плит заставляющие расти горы, одновременно с этим верхние слои сотрут льды толщиной в несколько километров, остатки разрушит эрозия: растворят дожди и раздуют ветра. И однажды, кто-то из выжившего человечества (кем они будут в связи с нынешней войной, а может это будет его далекий потомок?) праздно прогуливаясь по окрестностям, а может, охотясь, найдет среди нагромождения камней, все, что останется от уральских гор, странный растрескавшийся валун. Из чистого любопытства, долбанет по нему другим камнем пару раз и под крошевом каменной скорлупы обнаружит его сохраненный временем "витязь" со скелетом внутри.