Идущие на смерть
Шрифт:
Юрий и Вадим заковыляли в рубку управления. В кресла как всегда помог сесть уже Анатолий.
— Вот теперь можно рассчитать курс, — сказал он, достав карту. — Мы примерно вот здесь… — очертил Коростин довольно внушительный кружок примерно в двадцать тысяч квадратных километров. — Точнее указать не могу, но это не принципиально, главное ведь направление движения.
— Это точно, — подтвердил Юрий.
— А потому прочерчиваем его по прямой, строго на юго-восток.
— Куда? —
— На юго-восток, — где-то даже весело повторил Анатолий Коростин.
Но потом он увидел Юрия и веселье его пропало.
— Ты чего? Мы же не сдаваться едем и тем более не китайцам "Крота" перегоняем.
— Это понятно… А для чего?
— Найдем бомбу, Демон знает, где ее найти, и попытаемся рвануть Пекин.
— Вы с катушек слетели?!
— В чем дело Бард? — поинтересовался Куликов, хотя уже понимал, что именно происходит с давним сослуживцем. — Что тебе не нравится? Я действительно знаю, где достать бомбу…
— Это самоубийство!
— Ну почему же? Подкатим, заложим бомбу поставив таймер на пару-тройку часов и умотаем подальше.
— Да вы просто не доедете на этой рухляди до Пекина! Этот "Крот" на ладан дышит. Я просто убежден, что с ним вскоре начнутся всяческие неприятности! Не может быть эта техника надежной. Не зря ведь ее законсервировали и забыли!
— Доедем… — настаивал Коростин. — По крайней мере, мы должны хотя бы постараться.
— Нет, и не будем спорить…
— Почему? — спросил Вадим.
Бардов достал из-за пояса пистолет.
Пистолет являлся оружием самообороны пилота "витязя" если тому вдруг придется по каким-то причинам бросить свой сервдоспех. Правда толку от него никакого. Разве что застрелиться, чтобы не мучиться и не попасть в плен китайцам. Пилотам Первой Мировой тоже давали пистолеты, но не отстреливаться, а именно чтобы застрелиться, если самолет подбит и спастись нет никакой возможности и в землю живым врезаться не хочется (парашютами тогда еще не пользовались).
"И чего он с пистолетом внутри таскался?" – удивился Вадим.
Ни Куликов, ни Коростин пистолетов при себе не держали. Как оказывается, зря.
— По кочану, как говаривал наш инструктор… Прокладывай новый курс, водила.
— И куда же? На запад?
— Нет, не на запад… На юг.
— Зачем?
— Продам эту колымагу арабам и уже от них уберусь куда захочу.
— Не самое лучшее место для размахивания пушкой, ты не находишь? — заметил Вадим. — Выстрелит еще… повредишь, что-нибудь и тогда уже никто, никуда не уедет.
— Это чтобы вы были сговорчивее. Не будете шалить, и пули останутся в обойме.
— Юрий, зачем ты это делаешь? Ведь мы можем что-то изменить…
— Да ладно тебе, Демон! — пренебрежительно отмахнулся Бардов. — Что ты из себя тут строишь героя-патриота?! Или думаешь я не знаю кто ты на самом деле? Ты тот еще жук.
Вадим кивнул.
— И потом, когда ты опоздал из увольнения на несколько дней, наверняка тоже пытался смыться. И потом не прекращал попыток за что и залетел в штрафбат. Ведь так?
— Все так… — снова кивнул Вадим. — Из неудавшегося побега мне, кстати, и известно о том где можно раздобыть ядерную бомбу.
— Это не важно. А важно то, что я не собираюсь подыхать вместе с вами в вашей идиотской авантюре, добраться на этом до столицы Китая.
— Ты можешь просто уйти… тем более, если не доверяешь "Кроту".
— Ага, щас, нашел дурака! Кругом китайцы кишат как муравьи в разоренном муравейнике. Я еще пожить хочу.
— Жить?
— Ну да! На тот свет мне интереса нет торопиться! Мне на этом нравится!
— Зачем тебе жить, Юр?
— То есть как это зачем? — опешил Бардов.
— Ну вот зачем? В чем будет заключаться смысл твоей жизни на чужбине?
— Просто в жизни!
— Может, существовании?
— Да какая разница?! Жизнь есть жизнь, как ее ни назови!
— Большая разница Юр. В каждом определении заключена большая разница. Твою страну, ярым патриотом которой ты когда-то являлся, захватят китайцы и кем ты станешь? Кем станут твои дети, если они у тебя есть или будут? Хотя, как я вижу их у тебя нет и вряд ли уже будут. Никем… Перекати-поле без родины, без корней, как евреи когда-то… но они хотя бы ее вновь обрели сто лет назад и сражаются за нее с арабами до сих пор. Или как цыгане сейчас.
— За еврея и цыгана ответишь, — угрожающе насупился Бардов, в котором вновь ярко проявилась его националистическая натура.
— Темнее менее факт остается фактом… Вот и "Крота" хочешь арабам продать… тем, кого за людей никогда не считал и называл черножопыми.
— Заткнись… они и сейчас для меня черножопые. Как и твоя сучка косоглазая… Я так понял именно от нее ты ублюдка завел, раз о детишках что-то разболтался?
Тут уже Вадиму пришлось проявить выдержку и не броситься на Бардова. Прыгать на ствол пистолета как-то глупо.
— Ведь это не будет жизнью, — продолжил Куликов, сделав вид, что не заметил выпада нацика. Сейчас у него другие цели. — Пройдет время и ты сам будешь себя презирать за то, что смалодушничал в этот момент, в тот миг, когда ты мог круто изменить ход событий. Возможно, даже в кардинально
— Ничего не изменится с подрывом Пекина, даже если до него удастся добраться. Или ты думаешь, что китайские руководители такие дураки что до сих пор сидят в столице? Ха! Как бы не так! Они давно в каком-нибудь секретном бункере отсиживаются!