Идущие по грани
Шрифт:
– Чего ты мечешься, Адам? – не выдержав его бега по залу, спросил Майрбек, амир батальона имени Джохара Дудаева. – Все тихо…
– Если все тихо, то где Шамаев?! – Адам не успокаивался.
– Сказано же было – шура пройдет в 12.00. А еще и 10 нет, – спокойно ответил Майрбек. – Не вижу причин для беспокойства…
– А я вижу! – закричал Лорсануков, резко остановившись. – Я вижу! Зачем было вызывать нас с вечера? Можешь объяснить? Нет? А я могу! Шамаев и не собирался проводить шуру в 12.00! Он должен был провести ее вот сейчас, не позже…
– Ты что мелешь, Адам? – забеспокоился Майрбек. – Назначено в 12.00, значит, пройдет в 12! А о приближении федералов мы бы уже знали. Почти у каждого из нас есть свои завязки в группировке…
– Адам прав, – вмешался вдруг Гойтемир Хайдаров, молчаливый субъект с темным прошлым, о котором никто ничего не знал. – Мы до 12 часов представляем собой идеальную мишень, запертую в этом спортзале. Я думаю, лишь то, что Лом-Али, – он кивнул в сторону главы администрации, который безотлучно с вечера находился в зале, – находится с нами в этой ловушке, спасая нас от штурма. Но стоит ему покинуть этот зал…
– Говори, что ты знаешь?! – Лорсануков подскочил к Саидову и схватил его за отвороты пиджака.
– Я знаю ровно столько же, сколько знаешь ты, – спокойно ответил Лом-Али, отбив руки амира и поправляя галстук. – Ни больше, ни меньше. Я бы, может, и знал больше, если бы не находился здесь под вашим неусыпным наблюдением…
– Федералы знают о том, что мы здесь?
– Послушай голос разума, Адам. – Лом-Али сохранял внешнее спокойствие, но внутри был натянут как струна, готовая вот-вот лопнуть. – Я все время с вами. Каким образом я смог бы предупредить о вашей сходке федералов?
– Это могли сделать твои подчиненные!
– Мои подчиненные шагу не сделают без моего ведома, – вскинул голову Саидов. – Поэтому все мои люди живы, а селение не подверглось разрушениям…
– Чем ты гордишься?! – вскричал Майрбек. – В то время как мы погибали в сражениях, вы, как трусливые бабы, берегли свои никчемные жизни!
– С каких это пор жизни чеченцев стали никчемными? – Саидов вскочил, опрокинув стул. – Ты видишь смысл своей жизни в том, чтобы погубить в боях с превосходящими силами противника как можно больше своих сородичей. А я не вижу в этом смысла, потому что Россию нам не победить! Когда мышь сражается со львом, шансов на победу у нее нет и быть не может! Тот, кто втравил чеченский народ в эту бойню, – преступник, и он ответит перед Аллахом за это!
– Сядь, – тихо сказал Лорсануков, поднимая стул, опрокинутый Саидовым. – Ты высказался как враг. Да ты и есть враг! Но у тебя хватило мужества не скрывать от нас свое настоящее лицо…
– А я никогда его не скрывал! – Лом-Али сел. – Никогда. Я не трус! Я воевал два срока в Афганистане. У меня четыре боевые награды. И я знаю, что такое война! Знаю, чего стоит жизнь даже одного человека из моего народа… Я видел результаты «ковровых» бомбардировок, которые, кстати, впервые применил в Афганистане наш президент Джохар… Видел, как превращаются
– Ты предлагаешь нам сложить оружие? – вкрадчиво спросил Балта по кличке Бригадир, который в мирное время действительно был звеньевым в винодельческом совхозе. – Нам пойти и дружно сдаться федералам?
– Тебе не придется это делать. – Саидов смотрел прямо в глаза Бригадира. – Твою сдачу в плен не примут, поскольку все дагестанские рынки наводнены твоими видеокассетами с кадрами зверских казней пленных русских солдат… Честно говоря, я бы сам тебя пристрелил, ибо ты – позор чеченского народа!
Бригадир выхватил пистолет, но Хайдаров выбил его из рук Балты. Его глаза злобно блеснули.
– Успокойся, герой! – процедил Гойтемир сквозь зубы. – Лом-Али прав. Ты своими съемками нанес непоправимый вред нашей борьбе! Где священный джихад – и где гнусное позирование перед видеокамерой с отрезанием голов пленным? Чем ты думал, когда делал это?! Не думаю, что это место называется головой!
– А что, один я это делал? Даже сам Хаттаб… – не договорил Бригадир и отошел, махнув рукой.
В это время зашипела тон-вызовом рация Лорсанукова. Адам схватил ее со стола, и все амиры услышали голос постового:
– Адам, в селение вошли два БТРа с «вованами». С ними человек пять наших омоновцев. Ищут главу администрации…
– Ну, что теперь скажешь? – Амир злобно взглянул на Саидова.
– Ничего не скажу, – пожал плечами Лом-Али. – Для того чтобы что-то сказать, мне нужно пойти и поговорить с ними. Узнать, что они хотят…
– И сдать нас «вованам»? – полуутвердительно сказал Адам.
– Э-э, да ты так ничего и не понял из того, что я говорил, – ответил Лом-Али, поднимаясь со стула. – Я же сказал тебе, что для меня самое ценное – это жизни моих сородичей. И я все сделаю для того, чтобы на улицах моего селения не пролилась кровь! Тебе понятно, Адам? Я пошел в администрацию.
– Постой! – окликнул его Хайдаров. – С тобой пойдет наш человек. Зубаир, иди с ним! Оружие оставь. Возьми только пистолет.
Молодой чеченец – личный телохранитель Гойтемира – снял с плеч разгрузку, сбросил камуфлированную куртку, оставшись в ярко-синей футболке с надписью «PUMA» на груди, и, сунув сзади под ремень «стечкина», шагнул к Саидову.
– Если что-то пойдет не так… При малейшем лишнем слове федералам – вали его! – Хайдаров ткнул пальцем в сторону Саидова.
Лом-Али только ухмыльнулся в ответ и пошел к выходу.
У здания администрации стояли две боевые машины, вокруг которых толпился обвешанный оружием народ в тяжелых «сферах» на головах. Саидов сразу же направился к ним.
Навстречу ему шагнул невысокий коренастый крепыш в выгоревшей бандане.
– Вы Саидов? – спросил он, протягивая руку для приветствия. – Я – капитан Ромашов. Давайте отойдем на пару слов.