Идущие по грани
Шрифт:
Он осмотрел предполье и понял, что штурмовать базу в лоб не получится. В дотах наверняка установлены крупнокалиберные пулеметы, которые выкосят наступающие цепи еще на подступах к минному полю. «Отбойники», закрывающие подходы к базе, были оборудованы бойницами – стрелковыми местами, которые займут боевики, усилив мощь огневого прикрытия…
Седой вернулся к крыше, все больше убеждаясь, что ракетно-бомбовый удар – единственное средство, способное разрушить базу. Высокоточное попадание ракеты под козырек крыши и мощные авиабомбы, сброшенные
Внизу прямо под ним вдруг хлопнула об упоры крышка люка. Седой бросил бинокль и обеими руками ухватился за куст, подтягивая свое тело под карниз – в густую тень. Посмотрев на крышу, он увидел «духа», выбравшегося из люка дота. Позвякивая на ходу фляжками, тот пошел к лестнице, вырубленной в скале, и, спустившись на площадку, скрылся под козырьком.
Седой дважды дернул страховочный трос и заработал блоками, поднимаясь наверх. Веревка рывками начала выбираться – пацаны помогали ему быстрее покинуть опасную зону.
Выбравшись на гребень, Седой скатился с него и некоторое время лежал, отдыхая. Поднявшись, он махнул рукой Мухину и отошел с ним в тень каменной глыбы.
– Ну что? – спросил Виталий. – Осмотрел?
– Осмотрел, – кивнул Седой. – Ракетно-бомбовый удар – единственный способ разобраться с базой. Другие варианты есть, но они сопряжены с большими потерями. Ты прав, база строилась настоящим спецом. Защищена капитально. Атака в лоб – чистое самоубийство: штурмующие группы вряд ли дойдут до минного поля. А если дойдут, полягут на минах…
– А что сказал командующий? Он согласен?
– Сейчас ведет переговоры с авиацией. Он-то согласен, но окончательное решение за «наркомом» авиации. Подготовить экипажи, способные выполнить задачу, рассчитать потребное количество боеприпасов… Я вот что думаю. После того как отработают «сушки», неплохо было бы «причесать» то, что от базы останется, НУРСами с «вертушек». Они-то могут зависнуть над нею, в отличие от штурмовиков, которые мигом пролетят?
– Ну да, это реально! – подтвердил летчик. – Это мы решим, не вопрос.
– Тогда все, братишка! У нас еще час до выхода на связь и получения решения командующего. Отдыхай пока!
– А ты думаешь, я сильно устал, полдня пролежав на брюхе на горячих камнях? – рассмеялся Виталий. – Это ты бегал туда-сюда и обратно с утра, а я лежал себе…
– Ну да, точно, – улыбнулся Седой. – Как у тебя с начальством отношения? Стабилизировались?
– В общем, да, – ответил Виталий. – После того как я «построил» зама по борьбе с личным составом, меня стараются не трогать. Да и не за что, собственно. Служебные обязанности выполняю, уставные требования не нарушаю. А когда мне пришел орден Мужества, от меня вообще отлепились. Кстати, разведчиков твоих наградили за спасение разведоборудования?
– Наградили… Снайпера нашего – Суслика… Посмертно. Орденом Мужества.
– А остальных?
– А остальных за что награждать? Мы просто добросовестно выполнили свою работу. Обыденность. Никаких подвигов мы не совершили…
– Вот это да! – воскликнул приглушенно Мухин. – Да весь тот рейд от первого дня до последнего был настоящим подвигом! Как же так?!
– Вот так, Виталик. – Седой скривился, как от зубной боли. – Я тебе дословно повторил слова какого-то «шишака» из наградного отдела Министерства обороны: «За что их награждать? Это же их повседневная работа!» Так наши наградные листы и потерялись среди тысяч других… Тебе повезло, что ты «Мужество» получил при жизни. Обычно им награждают посмертно…
– Я это и сам заметил, – сказал грустно майор Мухин. – Но как же подло…
– Да ладно! Проехали… Мы привыкли уже. Как только командующий говорит «Всех представить к наградам», мы уже знаем, что никто ничего не получит. Вон Влад, начальник разведки, сколько уникальных операций провел? До сих пор ни одной медальки не удосужились дать…
Мухин вдруг рассмеялся в голос. Седой удивленно посмотрел на него.
– Мы как-то искали какой-то приказ в компьютере строевого отдела полка. И случайно наткнулись на раздел «Наградные листы». – Виталий снова рассмеялся. – Как ты думаешь, сколько представлений отправил на себя «борец» с личным составом?
– Три! – наугад брякнул Седой, который точно знал, что на него самого направлялось три наградных листа.
– Да хрен там! Четырнадцать! Из них два – на орден Мужества.
– Б…! – не удержался Седой. – Из четырнадцати треть может и сработать. За что?!
– Вот за то самое, что ты сказал! Человек с абсолютно атрофированным понятием о совести… И ведь получит же! С ними почему-то никто не хочет связываться – с «борцами» за наш морально-патриотический облик. К сожалению…
Согнувшись в три погибели, подбежал Паршаков и плюхнулся рядом, спрятав в тень свое крепкое, жилистое тело.
– Командир, уже крыша едет от солнца! – выдохнул он. – Полежу в тени маленько.
– Лежи, Андрюха. И пацанам дай возможность по одному отдыхать в тени.
Солнце стояло в зените, раскаляя камни. Даже в тени тяжело было дышать, вдыхая горячий, обжигающий слизистые воздух…
Мухин заворочался на камнях.
– Хуже нет – ждать и догонять, – пробурчал он.
Седой промолчал, размышляя о том, будет ли получено «добро» на нанесение ракетно-бомбового удара по базе или снова придется идти в бой, рискуя жизнями разведчиков.
– Седой, скажи честно, что мы здесь делаем? – сказал вдруг Виталий без всякого перехода.
Командир удивленно посмотрел на летчика.
– Ну, зачем мы здесь? Кому нужна эта война? – уточнил Мухин.
– Ох и тему ты затронул, братишка! – Седой недовольно поморщился. – Я не люблю разговоры на эту тему, если честно. Но могу сказать тебе одно: не надо искать виновных в этой войне в Чечне, поскольку здесь присутствует только половина тех, кто развязал войну. Вторая половина находится в Москве…