Идущие
Шрифт:
Они до сих пор так и не обсудили своих отношений, не определили, настоящее ли это возвращение к совместной жизни или просто небольшой эпизод, ностальгическое временное путешествие в прошлое. Они говорили обо всем, причем с такой откровенностью, которая была совершенно немыслима в годы супружеской жизни. И тем не менее тему своих чувств друг к другу каким-то образом удавалось обходить. Словно оба боялись нарушить словами хрупкое волшебство.
Майлс поглядел на часы у прикроватного столика.
Семь пятнадцать!
Сбросив простыню, он выпрыгнул из постели и потряс Клер за плечо. Вчера
– Вставай! – сказал он. – Уже четверть восьмого!
Информация о времени побудила ее к активным действиям гораздо эффективнее, чем прикосновение к плечу. Минут пять они носились по спальне, собирая разбросанную одежду, натягивая ее на себя и при этом едва не сталкиваясь лбами – словно в какой-то немой комедии положений. Клер собралась быстрее. Ей достаточно было расчесать волосы и забрать их в конский хвост на затылке, а Майлсу пришлось бежать в ванную, мочить голову и причёсываться. Пока он чистил зубы, она чмокнула его в щеку, попрощалась и пообещала вернуться после работы. Он еще не успел выплюнуть пену, как она уже выскочила на улицу, хлопнув дверью.
Пробки на дорогах были, как всегда, кошмарными, и у Майлса, застрявшего в бесконечной веренице машин, стремящихся попасть в центр города, было достаточно времени на размышления. Он рассказал Клер про свое посещение Хека Тибберта, рассказал историю Волчьего Каньона, даже про бездомную женщину в торговых рядах; сказал, что не исключает какой-то причастности ко всему этому и отца. Она предложила сходить еще раз в торговый центр или просто побродить по улицам – может, эта старуха встретится вновь. Большинство бездомных держатся на какой-то определенной территории, так что и эта женщина может до сих пор обретаться где-нибудь поблизости.
Он лично считал более продуктивным как следует еще раз прижать Лиэма, прихватив с собой на этот раз Тибберта. Лиэм явно знает гораздо больше, чем говорит. Очень вероятно, что ему известно, что стоит за всем этим, и если Майлс сможет свести двух стариков вместе и разговорить их, то из этого вздорного старикана удастся выдавить какую-нибудь дополнительную информацию.
Наконец он приехал к офису, припарковался и поднялся к себе на службу. Как только он вышел из лифта, Наоми замахала рукой, подзывая к себе.
– Где ты был? Твоя клиентка все утро тебя разыскивает!
– Все утро? Сейчас половина девятого!
– А она звонит каждые пять минут с половины восьмого, как только я вошла. Не удивлюсь, если у тебя еще пятьдесят сообщений на голосовой почте. – Она протянула ему стопку розовых листков, на которых обычно записывают фамилии звонивших. – Держи.
Майлс бросил взгляд на верхний.
Марина Льюис.
В желудке возникло уже знакомое ощущение. Такое же было, когда позвонил помощник коронера сообщить, что отец ушел. Майлс быстро прошел в свою секцию, проигнорировал мигающий глазок телефона, информирующего о наличии сообщений, и немедленно набрал телефон Марины в Аризоне.
– Алло! – послышалось в трубке на первом же гудке.
– Это Майлс Хьюрдин. Мне передали ваши сообщения. Что случилось?
– Отец. Кажется, с ним что-то случилось.
Он почувствовал,
– Рассказывайте.
– Я не могу с ним связаться! – В голосе уже звенели панические нотки. – Он со вчерашнего вечера не подходит к телефону. Я знаю, что он никуда не выходит, а если и вышел, то к утру-то должен был вернуться! Что-то случилось. Вы не могли бы съездить к нему и проверить?
– Разумеется, – ответил Майлс. – Прямо сейчас и поеду. Мне на дорогу потребуется полчаса, максимум минут сорок пять, в зависимости от состояния на шоссе. Не волнуйтесь. Уверен, с ним всё в порядке. Позвоню вам оттуда.
– Спасибо.
Майлс положил трубку. Внутренний голос подсказывал, что с Лиэмом Коннором отнюдь не все в порядке. Лиэм Коннор скорее всего мертв.
Дорога до Санта-Моники показалась бесконечной. Движение оказалось не столь интенсивным, как можно было ожидать, но тем не менее грозило застопориться в любую секунду, и при каждом светофоре или малейшей задержке он яростно колотил ладонью по баранке. Если что-то случилось, все равно уже слишком поздно, но оставалось какое-то иррациональное чувство, что если приедет вовремя, как обещал, то это может спасти старику жизнь.
Он подъехал к дому Коннора ровно в девять часов, согласно информации новостного радио, работавшего в автомобиле, и поспешил к входной двери.
Майлс нажал кнопку звонка. Подождал.
Позвонил еще раз.
Подождал.
Потом постучал кулаком.
– Лиэм!
Ответа не было.
Это дурной признак. Что бы ни произошло, это дурной признак.
Майлс подергал дверь, но, как и предполагал, она оказалась заперта. У него были инструменты для преодоления такого рода непредвиденных препятствий, но сейчас он их с собой не захватил. Он решил обойти дом, проверить заднюю дверь, а потом попробовать проникнуть через окно. Быстрым шагом он миновал кусты гортензии, заросший кусок газона с пожухлой травой и поднырнул под колючие ветки низкорослого лимонного дерева.
– Лиэм! – снова позвал он старика.
Старик оказался на заднем дворе.
На заборе.
Если у Майлса и были какие-то сомнения относительно сверхъестественных аспектов этого дела, относительно силы проклятий, колдовства, вуду или чего-то подобного, в этот момент они рассеялись окончательно.
Ибо Лиэм Коннор не просто висел на заборе; он представлял с ним единое целое.Его обнажённое тело, распростертое, как на кресте, практически сливалось с досками; сквозь кожу проступала текстура дерева, под волосатой поверхностью конечностей можно было разглядеть даже сучки. В тех местах забора, где отсутствовали штакетины, тело Лиэма заполняло пустое пространство, приобретя форму досок, но при этом сохранило окраску человеческой кожи. Соединение было настолько тонким, что просто невозможно было определить, где кончается Лиэм и начинается забор.