Игра на одевание

Понедельник

Под потолком кофейни, где ранним морозно-хмурым октябрьским утром, борясь со сном, оперуполномоченный Гуров пил американо, парили тыквы со светодиодными свечами вместо мякоти. Над винтажными столиками с ажурными чугунными ножками витал аромат ванили, масла, корицы, тягучих детских ирисок и шоколадной

крошки, дрожащей на облаках кофейной пенки. В маленьких гробах-конфетницах, наполненных мармеладными глазами с красными белками и открытием местного кондитера – тонким голубично-клюквенным мармеладом под названием «Язык висельника», – сидели пушистые пауки.

Розововолосая татуированная бариста в футболке с Битлджусом угощала посетителей румяным печеньем со сливочным кремом и капельками карамельно-пивного соуса. На деревянной подставке для тортов теснились липкие синнабоны, на которых таяла ярко-сиреневая, ядовито-зеленая и оранжевая глазурь.

Начиналась неделя, которую венчала мистическая ночь с тридцать первого октября на первое ноября. Богато украшенная, суетливо-праздничная Москва с нетерпением балованного ребенка на Кремлевской елке ждала Самайн, Самхэйн или Хеллоуин, и ее безоглядное веселье будило разгул нечисти, вечных, коварных, грозных и мстительных потусторонних сил. Неслучайно древние кельты называли Праздником смерти наступающий День Всех Святых.

Проходившая под висевшими на лесках тыквами девушка прошептала:

– Как в «Гарри Поттере»! – И бросилась делать селфи.

Попавший в кадр спиной Гуров хмыкнул, в очередной раз удивившись слиянию прагматичности и инфантильности в молодом поколении. Со своими гаджетами, худи, блокчейнами, «спайсами», мемами, лавандовым рафом, пузырьковым чаем, дорамой, школьным буллингом, киберсталкингом, ажурными тату по всему телу и додокоинами оно еще верило в сказки про торжествующих над злом сирот, волшебные палочки, метлы для полетов и волшебство.

– Поцелуешь меня в ушко эльфа, – нежно обещала кому-то в голосовом сообщении, чтобы отправить вслед за селфи, поклонница Гарри Поттера, когда Гуров услышал знакомый голос:

– Зачем наряжаться? И так чисто эльф! Острые уши торчком, лицо лошадин…

Кофемашина заглушила продолжение реплики, которое могло испортить девушке настроение прямо-таки магическим образом.

– Удлиненное, – уточнил описание Гуров и подвинулся к окну, освобождая место своему соратнику и коллеге Станиславу Крячко, утреннее ворчание которого он узнал бы даже во сне.

– Звучу как бабка, сыпящая проклятиями? – с сожалением спросил тот.

– Может, мы оба стареем, Стас? – Гуров пододвинул другу тарелку с печеньем «Ведьмины пальцы», и тот, поморщившись, откусил краешек, с облегчением разжевав миндаль.

– Глупый праздник, – буркнул Крячко. – Тыквы, ведьмы, паутина из баллонов. Я на входе запутался – проклял все.

– Поосторожнее с этим, – предостерег Гуров, обводя взглядом кофейню, – когда такая чертовщина творится.

Крячко

покачал чашку, глядя, как на пенке оживает лицо привидения.

– Да уж… Чего только не придумают…

– Это латте-арт, – кисло бросила девица, собиравшаяся нарядиться для кого-то эльфом, и снова уткнулась в айфон.

– Извиняюсь, грамоте не обучен, – виновато отозвался Крячко. – Но к субботе наверстаю упущенное. Приду за утренним кофе в костюме вампира. Если дежурить выпадет.

– У нас умеют попить крови, конечно, – кивнул Гуров. – Но я, даже если сам дьявол вызовет, в праздник дома останусь. У Маши планы на этот вечер. Хочет отметить его так, чтобы было что рассказать молодым актрисам на репетиции. У них, знаешь, это милое женское соперничество, кому шубу длиннее подарили.

– Шубу?

– Ну, сезонный эквивалент. На Восьмое марта меряются бриллиантами, букетами, размером посещенных островов.

– Меньше, да лучше? – улыбнулся Крячко.

– Ну да. Ведущей актрисе вообще остров с двумя домами подарили. С прислугой. Она уже фото в соцсетях выложила.

– Дай угадаю: без этого подарок не считается?

– Вроде того. И потом, это тоже способ общения с поклонниками творчества, мой друг. Зрители теперь следят за актрисами не только со сцены, но и в соцсетях. И им важно, чтобы любимая актриса хорошо выглядела в гриме нечисти на Хеллоуин или в свитере с оленем на Новый год.

– Чувствую себя оленем, что так далек от народа, – ухмыльнулся Крячко.

– Ну вот, Мария моя говорит, что из соревнований с мягкими игрушками и шоколадом выросла, но от селфи в костюме ведьмы с ведром сладостей не откажется. Так что я после работы в магазин, – Гуров достал из кармана список, – за гирляндой в виде летучих мышей, ведром для конфет, мармеладными червяками, набором сиреневых свечей, подушкой в виде тыквы, паутиной в баллончиках…

Крячко достал из-за спины перевязанный жгутом шар из оранжевого плюша:

– Подушку держи. А паутину не покупай. Как и все остальное.

– Ну уж нет! Эта пятница создана для подключения гирлянд и зажигания свечей. Пусть все будет так, как хочет жена!

– Хочешь насмешить Бога – построй планы. – Крячко залпом допил кофе, потому что на его телефоне высветился номер секретарши начальника – Верочки. Гурову не повезло больше: ему звонил сам Петр Николаевич Орлов.

Когда друзья сели в машину, Гуров включил телефон на громкую связь.

– Кто там жаловался, что давно интересных дел не было, а одна бытовуха? Поздравляю, орлы! Бог услышал ваши молитвы, – бухтел генерал.

– Петр Николаевич, не тяни. – Гуров завел машину. – Говори сразу, куда ехать.

– В страну любви, в объятия Купидона, – проворчал начальник уже спокойнее. Было слышно, как он прикуривает.

Гуров и Крячко переглянулись. Из-за проблем с сосудами врачи запрещали Петру Николаевичу сигареты, и только серьезные неприятности могли заставить его закурить.