Игра ненависти и лжи
Шрифт:
Я бросил взгляд на Луку. Он смотрел в сторону так, как будто не хотел встречаться со мной глазами.
Мои кулаки не раз сжались и разжались, и я задвинул куда подальше мысль о том, что Лука Грим может мне лгать.
Пока что.
Я не мог продолжать жить вот так: каждое вспоминание было нелогично, каждый день я презирал тех людей, кому должен был служить до конца.
Я разваливался; ненависть внутри становилась все сильнее, ударяла в голову, была уже почти опасной.
И я, черт побери,
Глава 7. Воровка памяти
– От того, что ты отгрызешь себе палец, раньше он не придет, – засмеялся Раум, складывая руки на груди. – Я же уже сказал: мы его видели. Он с Лукой, все такой же веселый и жизнерадостный.
Я опустила глаза на ноготь большого пальца, что зажала зубами. И верно, я откусила почти половину ногтя, и дело вот-вот дойдет до крови.
– Уже сильно за полдень, – сказала я, заслоняя рукой глаза, когда взглянула на небо. Вечерние тени уже накрывали несколько тележек и домиков у подножия гор.
– Он сказал, что к этому времени вернется, – сказала я, меряя шагами заднее крыльцо пивной Дрика.
– Верь в него, лапочка, – Раум изучал свои ногти, как будто ему было скучно. – Ты сейчас испытываешь то, что мы зовем волнением действия. Наступает тогда, когда план наконец-то запускается. Это пройдет, и ты вскоре поймешь, что все страхи и отгрызенные пальцы были ни к чему.
Я обняла себя за живот, едва ли испытывая такую же уверенность, как Раум.
Это был не просто первый шаг. Где-то глубоко внутри я знала: настал поворотный момент. Я вот-вот узнаю, есть ли у меня шанс снова увидеть его лицо, услышать осторожный смех, снова ощутить его прикосновение – или же это все окончательно ускользнуло у меня из рук.
Мое лицо вновь сморщилось в тугую гримасу, глаза обжигали слезы. Проклятье. Мне нельзя было разваливаться. Нельзя терять голову. Слишком многое стояло на кону, а слезы мне Кейза Эрикссона не вернут.
Действие. Хитрость. Интриги. Вот что даст Повелителю теней его единственный шанс освободиться от Черного Дворца.
– Ты же мне скажешь, если увидишь, как он идет?
Раум поднял на меня свои морозные глаза, уголок его рта изогнулся в мягкой ухмылке.
– Мал, я тебе скажу.
Он успокаивающе мне улыбнулся, а потом вернулся на свое место, чтобы нести дозор. Я пошла прочь, стыдясь того, что поддалась отчаянию, которое не могла заглушить. Сделав последний шаг, я врезалась в широкую грудь.
Гуннар. Этот Крив был моложе на несколько лет, но возвышался надо мной, совсем как его отец.
Сын моего брата изменился с того момента, как Кейза схватили. Он за свою короткую жизнь перенес много страданий, но, родившись в неволе в Северном королевстве, Гуннар Штром питал особенную неприязнь к цепям и манипуляциям.
Из всех Кривов Гуннар, казалось,
Зная, что всего в шестнадцать лет он сражался вместе с Кривами и своим северным народом, чтобы обрести свободу, я стала воспринимать Гуннара как якорь постоянства в моем шторме.
– Мал, ты дрожишь, – прошептал он.
– Гуннар, – сказала я. Его имя ощущалось таким тяжелым на языке. Точно так же тяжело мне было делать вдох, моргать, да просто, мать его, двигаться – словно к лодыжкам и запястьям были привязаны камни. – Как мне с этим справиться? Каждый день все хуже, я будто тону. В ночь маскарада я говорила такие громкие слова, а теперь – как я проведу нас через это?
– В этом и дело, Мал. Ты здесь не одна.
– Ты должен нас возглавить. Ты знаешь, как себя вести по-королевски.
– Едва ли.
– Твою мать ведь вырастили как принцессу, так?
Он кивнул, сдавленно улыбнувшись.
– Да, это так.
– А я не королева, и мне бы пригодился тот, кому я всем сердцем доверяю. Ты будешь рядом со мной, поможешь мне? Ты видел, как народ восстает против превосходящего числом противника, ты сражался с ними бок о бок. Мне стыдно в этом признаваться, но я стала слабой. Мысли о нем меня поглощают настолько, что я уже не могу здраво мыслить. Какое уж там строить планы и захватывать королевство.
Гуннар выслушал все это, даже не поморщившись.
Я прижала ладонь к сердцу, где разлилась новая, жгучая боль, и закрыла глаза, когда он положил свои руки мне на плечи.
– Я и так с тобой, – сказал он. – Мы ведь, в конце концов, семья, Королева.
Я фыркнула.
– Ты должен говорить, Принц. Я уверена, что у тебя с твоими связями влияния будет побольше, чем у воровки, которой, увы, подошло стеклянное кольцо.
Гуннар удивил меня, притянув к своей груди для объятия. Мое лицо сморщилось от боли, которую я отказывалась отпускать, и я обняла его в ответ.
Его голова повисла рядом с моей.
– Что мне в тебе больше всего нравится, так это что ты – королева воров. Но если тебе понадобится совет, то я рядом. Я поделюсь с тобой всем, что знаю, помогу составить план, основываясь на том, чему научился на севере, – он сжал мои плечи крепче и понизил голос до шепота. – Он не позволил бы тебе сдаться, ты же это знаешь. И если тебе понадобится, чтобы я распрямлял твою спину в его отсутствие, я это сделаю.
Я кивнула и отстранилась, вытирая глаза.