Игра окончена
Шрифт:
Я не знаю, почему наше сотрудничество оказалось таким благотворным, но только Жюль и я и далее продолжим работать вместе. Отныне мы просим издавать наши патенты совместно, за подписями Верна и Франкенштейна. Мы надеемся, что Бюро удовлетворит это прошение.
Профессор Франкенштейн глянул вниз, на столицу Ситналты. Прохладный утренний туман осел на вымощенные булыжником улицы, очертания домов потеряли
Франкенштейн стоял на вершине центрального зиккурата, самой высокой точке во всей Ситналте. Когда-то здесь находилось их могущественное средство защиты, драконья сирена, которую город использовал против Трайоса, когда тот курсировал над просторами водных гексагонов со своего островного владения и обратно.
Вейлрет и слепой Пэйнар украли драконью сирену и использовали НАУТИЛУС, созданный Верном и Франкенштейном, в битве с драконом. К счастью, они победили, иначе Ситналта осталась бы беззащитной.
Лицо Франкенштейна исказила гримаса, которая должна была изображать улыбку. – Нет, Ситналта никогда не останется беззащитной – пока среди ее обитателей есть такие великие изобретатели, как он сам и Берн.
Там, где гексагоны океана сталкивались с черной линией, очерчивающей побережье, Франкенштейн видел три забивающих сваи копра, приводившихся в движение противовесами и электрическими генераторами. В тишине раннего утра издаваемый ими грохот особенно резал слух. Профессор видел также крохотные фигурки персонажей в костюмах с непомерно большими шлемами из литого металла. Эти экспериментальные аппараты подводного дыхания предназначались для подводной лодки НАУТИЛУС, но НАУТИЛУС потерпел крушение, и Франкенштейну не хотелось делать другую лодку, пока не вернется Верн.
Снизу донесся странный отрывистый звук. Свесившись с края зиккурата, Франкенштейн увидел, что кто-то ведет свой паровой автомобиль вдоль главной магистрали. Шипение доносилось с того места, где уличные механические дворники Дирака скребли булыжники мостовой, полируя их желобки и трещины. Не считая этого, Ситналта казалась тихой и спокойной.
Еще несколько недель назад Франкенштейн очень бы удивился охватившей его апатии. У него было слишком много идей, разработок, которые нужно было довести до конца, слишком много оставалось неисследованных загадок. Оба они с Верном вели записи, где торопливо фиксировали все полезные идеи, приходившие им в голову. Не хватало времени, чтобы все это запатентовать. Прочный союз двух изобретателей скоро превратился в легенду Ситналты. Запатентовав целые серии изобретений, в последнее время они начали работать только для себя.
Но теперь, когда он остался один, все представлялось в ином свете. С тех пор как Верн покинул город и никак не давал о себе знать, Франкенштейн не чувствовал особого стремления к работе. Когда он мысленно перебирал совместные проекты, его охватывало горькое чувство их неосуществимости. После конструирования великого оружия у него не осталось воли двигаться дальше.
Когда-то ситналтане организовали исследовательскую экспедицию к кораблю ТЕХ. Он потерпел крушение на границе технологического кольца,
Однажды, во времена раскопок, они с Верном увидели один и тот же сон, навеянный Скоттом, одним из ТЕХ. Они узнали, как можно возродить источник энергии этого корабля, который заключал в себе частицу реальности С ТОЙ СТОРОНЫ в сочетании с воображением, порожденным Игрой. Франкенштейн даже не подумал тогда о возможных последствиях использования столь разрушительной силы. Их оружие предназначалось для сокрушения злой мощи Скартариса. Они с Верном держали свое изобретение в строжайшем секрете и бросили жребий, чтобы определить, кто из них должен будет доставить его до места возврата и взорвать. Выбор пал на Верна.
Вернувшись в Ситналту, Франкенштейн проверил показания приборов и обнаружил, что сила Скартариса исчезла. Но те же приборы отказывались фиксировать какие-либо признаки взрыва, причем не верить им не было оснований. А они-то боялись, что оружие может уничтожить все Игроземье!
Но почему Верн не вернулся?
Франкенштейн примостился на верхушке зиккурата, глянул сверху на город и заметно помрачнел. Он решил, что подождет еще несколько дней и затем отправится на поиски своего партнера.
Из заводских труб поднимался дым. Город оживал, начиная новый деловой день.
Горожане внизу двигались в разных направлениях, спеша на работу или просто по своим делам. Франкенштейн подумал, что было бы полезно один день посидеть здесь наверху, отмечая на карте маршруты персонажей, а затем вычислить закономерности их передвижений. Это могло дать ему новые подходы к теме социального устройства колоний насекомых, ибо с такой высоты ситналтанс удивительно походили на муравьев.
Но по мере того как он наблюдал за ними, барабаня ногтями по перилам, беспорядочное движение неожиданно изменилось. Персонажи стали сворачивать со своих путей, словно притягивались магнитом к большому фабричному зданию на берегу океана. Причем походка их выглядела весьма странной.
Он прищурился в ярком солнечном свете и увидел, как все новые и новые горожане стекаются туда с разных концов города. Многие ситналтане в немом изумлении следили за теми, кто передвигался странной трясущейся походкой. Франкенштейн прикрыл ладонью глаза от солнца и нахмурился.
Внизу, у основания зиккурата, какой-то человек шел так, словно его ноги были закованы в кандалы. Его руки дико молотили по воздуху. Наконец он – явно намеренно – подставил одну ногу перед другой и растянулся прямо на булыжной мостовой.
– Помогите! – закричал он во все горло.
– Что, черт возьми, происходит? – пробормотал Франкенштейн.
Но не успел человек внизу снова закричать, как его рука, словно сама собой, поднялась и шлепнула его по губам со звуком достаточно сильным, чтобы Франкенштейн мог услышать его с вершины зиккурата. Беспомощными, неуклюжими движениями, все еще зажимая себе рот, мужчина поднялся на колени и снова встал на ноги, дрожа всем телом, после чего присоединился к остальным ситналтанам, движущимся к фабричному зданию.