Игра с огнем
Шрифт:
«Если на тебя будут жалобы – отдам в интернат…»
Марк не хотел в интернат. И не понимал, почему этот парень, у которого есть добрые мать, и отец и даже большая собака, постоянно цепляется к нему, Марку, оскорбляя и унижая. Что он ему сделал? Может быть, в жизни всегда так: кто-то – победитель, а кто-то – жертва?
Марк разжал кулаки и тихо спросил:
– Извините, можно выйти?
Зарешеченная луна медленно растворилась в предрассветном тумане, уступая место розовому светильнику-солнцу.
Глава 2
Телефонный звонок вывел Романа из сладкой дремоты на высоте около двух тысяч
Роман откашлялся и, придав голосу нужную холодную твердость, произнес:
– Слушаю.
– Роман, здравствуй, Артем Марцевич беспокоит.
Яркие, спекшиеся от сна губы бизнесмена скривились в саркастической усмешке. Невидимый собеседник мог представиться кем угодно, хоть султаном Брунея, но дребезжащий, с легким придыханием тенорок, вылетавшие, как из пулемета фразы, точно говоривший боялся не поспеть за мыслью, могли принадлежать только одному единственному человеку Артему Марцевичу, вчерашнему мелкому торговцу без роду и племени, нынешнему крупнейшему новому российскому бизнесмену, держателю нефтяных скважин, особе, вхожей в высочайшие политические круги, чье непомерное честолюбие, жажда денег и власти не знали границ. На тернистом пути к огромному богатству Марцевич не гнушался ничем: ни выгодными браками, ни сомнительными махинациями, ни полууголовными аферами, ни братанием с криминальными авторитетами, ни лобызанием властьпредержащих задниц. И не только не пытался этого скрыть, но и усиленно кичился своей клизменной ролью, чем вызывал у брезгливого Романа стойкое отвращение. Да и не у него одного, поскольку, несмотря на обширные связи и огромные капиталы, официальный деловой Запад упорно не желал иметь никаких дел с новым российским коммерсантом, а буквально в последний месяц Швейцария ухитрилась наложить арест на пару счетов Марцевича в одном из женевских банков.
Как-то раз Марцевич уже набирался наглости и просил у Романа поддержки, зная, что слово «мистера ЛИТ» в Западном деловом мире имеет влияние гораздо большее, чем даже официальное обращение Кремля. Но, естественно, получил вежливый отказ. И сейчас Роман досадливо сморщился: за каким делом Марцевич снова его допекает? Видимо, не умеет ценить вежливость…
– …Артем Марцевич беспокоит.
– Слушаю.
– Хочу тебя поздравить. Контракт «ЛИТ» с «Као» – это потрясающе! Искренне восхищен.
«Да что ты? Называется: был бы повод. Ох, и прохиндей! Сразу видно: бывший лавочник».
– Благодарю.
– Как поживает Александра Дмитриевна?
«Не твое свинячье дело. И что мешает так ответить? Только ли воспитание?»
– У нее все хорошо.
– А дочка?
– Что «дочка»?
– Ну, здорова? Учится?
– Учится. А в чем, собственно…
– Да я вот подумал, – тараторил Марцевич, – Давно не виделись, а у меня как раз дела в Нью-Йорке. Посидели бы, поговорили…
– Я сейчас не в Нью-Йорке.
– А я знаю, где ты сейчас, – продребезжал хохоток Марцевича, – Воздушное пространство близ Цюриха… Слышал, у тебя очень комфортабельный самолет. Хороший дизайнер?
«И при Фей пронюхал. Ах ты, сука…»
– Первоклассный.
– Так
Роман поморщился. У Марцевича бульдожья хватка. Если уж кто ему понадобился – достанет и в могиле. Как в тот раз – вперся в Эмпайр Стейт. Роман после добился увольнения сотрудников службы охраны здания. Пусть не пускают всех подряд. Еще не хватало, чтобы пронырливые папарацци застукали в его офисе дерьмократического Агасфера, от которого за версту разит криминально-чеченской помойкой. И, коль скоро их встреча неотвратима, Роман будет сам диктовать время и место.
– В Париже.
– Ты серьезно?
– Знаешь, где это?
– Мой пилот знает, – парировал Марцевич. По его тону Роман понял, что нувориш уязвлен, и улыбнулся.
– Ресторан «Белый дом». В 14:00 я намерен там пообедать. Неплохая кухня.
– А где это?
– Водитель знает, – усмехнулся Роман. – Я бы мог, конечно, пообедать и в другом Белом доме, но там сейчас дурно пахнет. Торфяники горят…
Уже с раннего утра солнце пекло нещадно. Едва выйдя за больничный порог, Марк почувствовал, как взмокла и приклеилась к спине новенькая белая рубашка, как волосы, превратившись в тонкие косицы, заструились по вискам и похолодевшему лбу. Жара достигла апогея. Высокий желтый забор принялся расти, шириться, превращаясь в огромный купол, обнимающий все вокруг, подобно гигантскому своду, не желая выпускать из чистилища неприкаянную ускользающую душу… Марк, покачнувшись, рванул ворот. Оторвавшись с треском, маленькая белая пуговица отлетела в дебри свежеполитого стриженого газона.
– Марк, что с тобой? – шедший рядом Георгий Аркадьевич подхватил его под локоть, и легкая боль вернула Марка к реальности.
– Все нормально, – прошептал он, закашлявшись першившей в горле жарой, – Голова немного закружилась.
За воротами, облокотившись о кряжистый ствол придорожного древа, отдыхал в тенечке, надвинув на глаза «найковскую» бейсболку, молодой парень в пропылившейся футболке. Его челюсти под ровной ниточкой усиков лениво двигались, перемалывая резинку.
Марк шагнул из ворот. Парень встрепенулся, ковырнул пальцем в носу, ткнул вверх козырек, из-под которого стрельнули по сторонам юркие мышиные глазки.
Из припаркованной у входа вишневой «десятки» вышла немолодая женщина в турецком платье, темно-синем с огромными белыми градинами. Неестественные завитки медных волос, полуопавшие от жары, подчеркивали полноту шеи, кряжистость плеч, мясистость носа, квадратность подбородка. Глаза скрывали черные очки. Женщина сделала шаг, другой, поднесла к лицу широкую ладонь, сгребла в нее очки, сощурившись от солнца. Ее глаза в сетке мелких морщинок смотрели настороженно и немного виновато. Марк шевельнул губами, но не сумел вымолвить ни слова, лишь рука сильнее стиснула ручку спортивной сумки.
– Ну, здравствуй, Марк, – нарушила молчание женщина. И в ее голосе, громком, с металлическим отливом, послышались растерянные нотки.
– Здравствуй, теть Галь… – пробормотал он, – Ты совсем не изменилась…
– В самом деле? – она рассмеялась, точно камни перекатились по железному желобу. – А я-то надеялась, что стала выглядеть лучше. Шучу, – махнула она полной рукой, увидев, что племянник виновато опустил глаза. – Называй меня Галина, без «тети», договорились? Ты уже большой мальчик, – и добавила посерьезнев: – Я рада, что с тобой все в порядке. Рада тебя видеть…