Игра теней

Уильямс Тэд

Лицо графа Перивоса немного смягчилось.

— Я знаю, — ответил он. — Не забывай, здесь тоже есть окна. Возвращайся скорее к маме. Она с ума сходит от беспокойства.

«На нем лежит ответственность за целый город», — подумала Пелайя, с гордостью глядя на отца.

Граф уже отвернулся от нее и склонился над картами, разложенными на столе. Его большие руки, придерживавшие края пергамента, походили на корни большого дерева. Пелайя почувствовала, что задыхается от любви и тревоги.

* * *

Пиннимон Вэш, верховный министр Сулеписа, драгоценного автарка Ксиса, отнюдь не был любителем морских путешествий. По мнению Вэша, морской воздух, ради которого его предки покинули пустыни Ксанда и обосновались

на побережье, веял запахом разложения. Плавное покачивание корабля на волнах заставляло Вэша вспомнить ощущения из далекого детства, когда он схватил желтую лихорадку и несколько недель пробыл на грани смерти, измученный тошнотой, выворачивавшей его наизнанку. Никто уже не ждал, что мальчик выздоровеет, поэтому в благодарность за его исцеление отец принес лучшего барана в жертву богине Савамат (об этом случае Вэш никогда не упоминал в присутствии автарка, признававшего только одного бога — Нушаша).

Сойдя по шатким сходням на твердую землю, верховный министр был так счастлив, что молча вознес благодарственную молитву милостивой Савамат и Эфиалу, повелителю Морей.

Корабль пристал в самой южной части полуострова под названием Палец, тянувшегося вдоль западного побережья Иеросоля. Вонючие клубы желтого и серого дыма, вздымавшиеся над землей, не позволяли рассмотреть полуостров целиком. Создавалось впечатление, что защитные сооружения парят над дымными облаками, как чертоги богов. Военные действия, начавшиеся в полночь с высадки моряков на двух противоположных концах полуострова, почти завершились. Защитники фортов проявили подлинное мужество, но численное превосходство неприятеля было слишком значительным. Лудис Дракава, вопреки советам своих министров, отозвал значительную часть солдат из береговых гарнизонов, и это обстоятельство оказалось воистину роковым. Береговые укрепления не выстояли под градом снарядов с горящей серой, низвергавшихся на них катапультами автарка. Когда утреннее солнце показалось над горизонтом, неприступные стены превратились в пылающие развалины. Защитники фортов задыхались, ядовитый дым разъедал глаза и легкие. Солдат автарка заблаговременно снабдили масками из пропитанной специальным составом плотной ткани, и дым не причинял им особого вреда. Почти не встречая сопротивления, они вскарабкались на стены по веревочным лестницам. Солдаты Иеросоля, ослабевшие, ослепшие, измученные удушьем, не могли противостоять их натиску, как стайка детей, вступивших в сражение со взрослыми мужчинами.

«Если бы можно было применить такую же тактику при захвате самого города, война закончилась бы через несколько дней», — подумал Вэш.

Но чтобы запалить цитадель, серы и катапульт потребовалось бы слишком много. Даже всесильный автарк не смог бы снабдить армию таким количеством снарядов. Тем не менее Вэш оценил военное искусство полемарка Икелиса Джохара и остальных военачальников, предпринявших атаку в полном соответствии с планами. Орудия, установленные на стенах форта, не могли поразить цели в Иеросоле, однако захват Пальца значительно укрепил позиции нападавших.

Шатер автарка уже раскинулся на одном из склонов, недалеко от головного корабля флотилии — четырехмачтового военного фрегата «Пламя Нушаша». Несмотря на то что местонахождение божественного пассажира предполагалось держать в тайне, борта судна покрывали ослепительно яркие полосы золотистого и пурпурного цвета, отличавшие его от всех прочих кораблей. По обеим сторонам были изображены огромные, наводящие ужас глаза бога, на носу раскинула могучие крылья позолоченная фигура имперского сокола. Полосатый шатер, украшенный десятками флагов с изображением сокола, тоже поражал великолепием. Именно туда направился Пиннимон Вэш, заметно прихрамывая и отмахиваясь от стражников, предлагавших ему помощь. Сулепис, властелин Всего Сущего, ясно дал понять, что лояльность верховного министра вызывает у него сомнения. Вэшу очень не хотелось предстать перед повелителем дряхлым стариком, опирающимся на руку солдата Автарк был молод, а молодые склонны видеть в телесных немощах проявление умственного бессилия.

Сулепис в золотых доспехах и усыпанной рубинами боевой короне восседал на походном троне, установленном на возвышении в центре шатра. Рядом почтительно замер главнокомандующий, что-то докладывавший автарку. В некотором отдалении толпились многочисленные жрецы и рабы, а также гвардейцы из когорты «леопардов» в латах, с мушкетами в руках. Глаза их, подобно взору грозного хищника, чье имя они носили, горели безжалостным огнем.

— Добро пожаловать, Вэш! — воскликнул автарк. Он вытянул пальцы, напоминавшие птичьи когти, и почесал себе подбородок краешком золотой рукавицы. — Тебе следовало остаться на корабле и как следует отдохнуть. К тому же сейчас нам всем предстоит вернуться к тому месту, где мы высадились на сушу.

— Прости, бесценный, но я не понял зачем, — смиренно изрек Вэш.

Автарк улыбнулся и посмотрел на Икелиса Джохара. Военачальник кивнул. Лицо его оставалось непроницаемым, как всегда.

— Чтобы полюбоваться, как на берег высадятся императорские крокодилы, — пояснил автарк.

Несколько мгновений Вэш пребывал в полном замешательстве. В голове его проносились самые невероятные догадки относительно намерений Сулеписа. Неужели автарк приказал выловить в каналах Ксиса несколько громадных рептилий, чтобы выпустить их на перешеек или в каналы, окружавшие цитадель? Конечно, огромные свирепые животные нагонят страх на кого угодно. Но крокодилы не различают своих и чужих, поэтому вполне способны наброситься на воинов автарка.

Верховный министр давно привык, что его непредсказуемый повелитель может увлечься самой дикой идеей, и не выдал своего удивления. Он шел к кораблям рядом с носилками Сулеписа вместе с полемарком Икелисом Джохаром, а также целой толпой слуг и придворных, и ломал голову над тем, какой толк от крокодилов на войне. Лишь увидев огромное орудие, стоявшее на борту одного из шести грузовых судов, Вэш понял, что напрасно опасался встречи со свирепыми рептилиями.

— Ах, бесценный, вот что ты имел в виду! — воскликнул он. — Пушки!

— Самые большие и мощные пушки в истории человечества, — сияя от гордости, сообщил автарк. — Каждая стоит дороже, чем шкатулка с драгоценностями! О, какой рев они поднимут, мои возлюбленные крокодилы! От их рева сердца врагов уйдут в пятки!

Бронзовое жерло каждого орудия по длине раз в шесть-семь превышало человеческий рост. Чтобы сдвинуть тяжелые пушки с места, понадобилось несколько десятков солдат; обливаясь потом, они тянули толстые канаты. Мастера, отливавшие пушки, придали им сходство с беспощадными речными хищниками: на каждом орудии были изображены глаза из топазов, а жерла покрывали бронзовые пластины, напоминавшие крокодиловую кожу. Вес одного ядра в десяток раз превосходил рост человека. По расчетам оружейников автарка (их предупредили, что, если расчеты окажутся неверными, их ожидает мучительная смерть), снаряды могли долететь до самой отдаленной части перешейка.

— Прекрасное зрелище, — сказал автарк, когда мокрые от пота солдаты водрузили одну из пушек на гигантскую повозку. — Императоры Иеросоля очень удачно приказали построить эту широкую мощеную дорогу. Если бы они не позаботились о наших удобствах, пушки пришлось бы тащить волоком по песку, что продлило бы ожидание. Но теперь сладостный момент недалек. После утренней трапезы мы услышим громовые голоса моих крокодилов. Идем, Вэш. Поговорим о делах, пока я буду завтракать.

Автарк не выразил ни малейшего намерения разделить трапезу с верховным министром. После нескольких часов на твердой земле измученный желудок Вэша успокоился, и он не отказался бы утолить голод. Верховный министр понял, что на приглашение Сулеписа рассчитывать не приходится, и не выказал разочарования. Как все приближенные автарка, он в совершенстве овладел искусством скрывать свои истинные чувства.