Игра теней
Шрифт:
— А о Керниосе ты подумал? Разве ему понравится, что его статую похитили и бросили в море?
Лицо Баррика вновь стало непроницаемым.
— Это меня волнует меньше всего, — процедил он. — Керниос мой враг.
— Баррик, опомнись! Нельзя говорить так о богах!
В ответ мальчик лишь пожал плечами.
— Пора нам отсюда уходить, — сказал он через несколько мгновений. — Леди Саймон наверняка уже угомонилась. Потом мы проберемся сюда и заберем статую. Думаю, на стену мы пойдем завтра утром.
Баррик поднялся и протянул здоровую руку сестре, которая запуталась
— Да, и надо вымыть руки. Не то пристанут с вопросами.
— Крови совсем мало.
— Достаточно, чтобы привлечь внимание. Кровь всегда привлекает внимание. И вызывает вопросы.
Бриони открыла дверь кладовой, и дети бесшумно, как привидения, выскользнули в коридор. Ни единый звук не нарушал могильной тишины тронного зала. Казалось, весь огромный дворец затаил дыхание, прислушиваясь к шепоту, доносившемуся из кладовой.
Часть первая
Маски
Глава 1
Изгнанники
Ежели, как полагают Темные Голоса, между светом и тьмой нет различий, что возникло первым после небытия — свет или тьма?
В песнях самых старых голосов поется о том, что первое слово прозвучало лишь тогда, когда появился первый слушатель; что пока не появился свет, царила тьма. Бесконечная пустота породила свет любви, а потом свет и тьма создали все сущее — доброе и злое, живое и мертвое, утраченное и обретенное.
Это был страшный сон. Молодой поэт Мэтт Тинрайт декламировал погребальную оду над гробом Баррика — напыщенную чушь о любящих руках Керниоса и нежных объятиях земли. Поэт завывал, то понижая, то возвышая голос, а Бриони замерла от ужаса и наблюдала, как содрогается гроб. Тот, кто находился внутри, пытался вырваться, и старый шут Пазл изо всех сил налегал на крышку, которая ходила ходуном под его костлявыми ладонями.
«Выпустите его!» — хотела крикнуть Бриони, но голоса ее никто не слышал. Траурная вуаль, скрывавшая лицо принцессы, была такой густой, что слова застревали в ней.
«Бедная его рука, бедная покалеченная рука! Как ему больно, бедному мертвому Баррику, как отчаянно он корчится в этом тесном деревянном ящике».
Остальные участники похорон, вельможи, придворные и королевские стражники, заметили, что шут уже не справляется с крышкой, и пришли ему на помощь. Вместе они вынесли гроб из часовни. Бриони поспешила вслед за ними, но вместо зеленого и солнечного кладбища за дверью часовни оказался узкий каменный туннель. Путаясь в длинных юбках своего траурного наряда, Бриони отстала от похоронной процессии, и вскоре траурный кортеж скрылся из виду. Теперь до слуха принцессы доносились лишь приглушенные стоны ее брата-близнеца, любимого мертвого брата, пленника деревянного ящика. Они становились все тише и наконец растаяли в воздухе.
Бриони села, ощущая, как отчаянно колотится сердце; ее окружала темнота, пронизанная далеким и холодным светом звезд. Лодка тихонько покачивалась, весла скрипели в уключинах. Эна, девушка из племени скиммеров, гребла так осторожно, что лодка производила не больше шума, чем скользящая в тихой заводи выдра.
«Это всего лишь сон, — пронеслось в голове у Бриони. — Милосердная Зория, услышь мои молитвы! Баррик жив, я знаю это. Будь он мертв, я бы непременно почувствовала».
Остатки мучительного кошмара рассеялись, как туман, и лишь чье-то хриплое затрудненное дыхание тревожило слух Бриони. Повернувшись, она увидела распростертого на дне лодки Шасо дан-Хеза. Глаза его были закрыты, плотно сжатые зубы поблескивали в свете звезд, на лице лежали тени. Воздух с шумом вырвался из его груди; судя по всему, смерть вплотную приблизилась к старому туанскому воину.
— Шасо, ты меня слышишь? Ты можешь говорить?
Ответа не последовало. Бриони сжала костлявое жесткое плечо девушки-скиммера.
— Ему совсем плохо! Разве ты не слышишь, как он тяжело дышит?
— Разумеется, слышу, миледи. — Голос девушки прозвучал неожиданно жестко. — Или вы думаете, я глухая?
— Тогда сделай что-нибудь! Он умирает!
— Что я могу сделать, принцесса Бриони? Я промыла и перевязала его раны, прежде чем мы покинули дом моего отца, дала ему выпить целебного отвара. Но его по-прежнему терзает лихорадка. Раненому необходимы покой и тепло. А может быть, даже покой и тепло уже не помогут.
— Нам надо как можно скорее пристать к берегу! Далеко до Марринсвока?
— В лучшем случае путь займет половину ночи. Именно поэтому я повернула назад.
— Повернула назад? — словно ушам не веря, выдохнула Бриони. — Ты что, потеряла разум? Или забыла, кто мы такие? Мы беглые преступники! А замок в руках моих врагов.
— Да, миледи, замок захватили ваши враги. И если вы будете так громко кричать, они вас услышат.
Бриони не могла разглядеть лицо девушки, скрытое капюшоном плата, но расслышала ее насмешливый тон. Впрочем, хотя бы в одном дерзкая девица была права.
— Хорошо, я буду говорить тише. А ты будь любезна выражаться яснее. Что ты намерена делать? Мы не можем вернуться в замок, иначе мы наверняка погубим Шасо. Уж лучше сразу бросить его в воду. Меня в замке тоже ожидает лишь одно — смерть.
— Я знаю, миледи. Я не говорила, что собираюсь туда возвращаться. Я сказала только, что повернула назад. Нам необходимо укрытие и огонь, и как можно скорее. Я пристану в уединенной гавани, к востоку от замка. Мой народ зовет эту гавань Скин-Эги-вар — на вашем языке это будет «плечо Эривора».
— Плечо Эривора? Никогда не слышала о такой гавани…
— Однако она существует, и там есть дом. Дом, который принадлежит вашей семье.
— Нет такой гавани!
Мысль о Шасо, умирающем у нее на руках, привела Бриони в такое отчаяние, что она едва не ударила девушку. В следующее мгновение ее пронзила догадка.
— Скала М'Хеланс! Ты говоришь о домике на скале М'Хеланс!
— Да, именно о нем! Мы совсем близко. — Девушка подняла весло и указала на темный силуэт, видневшийся на горизонте. — Хвала богам морских глубин, дом пуст.