Игра в «Doom»
Шрифт:
Димка. Ну, ма, я пошел…
Василиса Тихоновна. Только смотри, поздно не возвращайся!
Димка. Хорошо, ма.
Афанасий Павлович. Собственно, я к вам затем, что не попала ли к вам в ящик моя газета?
Димка. Я проверю.
Афанасий Павлович. Буду признателен!
Звонок в дверь.
Димка. Вот теперь это в самом деле Маринка!
Димка
Маринка (прямо с порога, не заходя в квартиру, проигнорировав Василису Тихоновну и – в особенности – Афанасия Павловича). Привет, Ганя. Ты идешь сегодня в школу? Или мы с тобой немного поиграем?
Димка. Я иду в школу, Су. Мы еще успеем на четвертый урок.
Маринка. Отлично!
Василиса Тихоновна. Между прочим, у моего сына есть имя! И не из самых худших!
Маринка. Но «Ганя» все-таки звучит лучше. Верно… Димка? До свидания, тетя Василиса!
Василиса Тихоновна. Как ты сказала? ДО СВИДАНИЯ? Ну-ну.
Димка с Маринкой исчезают так стремительно, как это умеют делать только влюбленные друг в друга подростки. Василиса Тихоновна с Афанасием Павловичем остаются наедине.
Афанасий Павлович (вынимает из бокового кармана пиджака газету). Почему ты не пришла?!
Василиса Тихоновна. Сегодняшний день я решила посвятить своему ребенку. Иначе у него опять будут неприятности. И потом: не могу же я в самом деле на столько времени исчезать из семьи? Вон, он уже, оказывается, сам себе обеды готовит! (После паузы, смягчившись.) Ты что же, волновался?
Афанасий Павлович. Василиса, меня в армию забирают!!!
Василиса Тихоновна (она потрясена). Ты что?!
Афанасий Павлович. На полгода! На сборы. Как военного переводчика!
Василиса Тихоновна. Не может этого быть!
Афанасий Павлович. Может. Я сегодня, наконец, решился поговорить с одной из этих су… Кстати, именно с этой. Похоже, у них от нас есть секреты: из этих «исчезающих» хоть бы одна была девицей! Нет же, будто специально: только парни. Как результат – в районе острая нехватка призывного контингента!
Василиса Тихоновна. Может быть, обойдется?
Афанасий Павлович. Кафедра сейчас там борется за меня… И военком обещал: если я их найду, от сборов он меня освободит пожизненно. Дал три дня, включая сегодняшний, сатана!..
Василиса Тихоновна. Так, значит, они действительно исчезают? А как же грибы?
Афанасий Павлович (глухо). Чего это вдруг сегодня все про грибы заговорили?!
Василиса Тихоновна. Ты поэтому так взволнован?
Афанасий Павлович. И поэтому тоже. Я себе буквально места не мог найти! Я ждал тебя на скамейке ровно до одиннадцати. Но когда ты и в одиннадцать не вышла из дома!.. Знаешь, он ТАК на меня перед уходом посмотрел!.. Думаешь, он не догадывается?
Василиса Тихоновна. Не знаю. Какая разница? По-моему, к тебе он относится с заметной симпатией!
Афанасий Павлович. Что ж, плохого я ему ничего не сделал.
Василиса Тихоновна. Совсем не из-за этого. Просто ты какой-то все время… очень смешной. Ты наконец на что-нибудь решился?
Афанасий Павлович. В общем…
Василиса Тихоновна. Ну?
Афанасий Павлович. В общем, нет.
Василиса Тихоновна. Ну, и сколько же мы с тобой еще будем снимать эту чертову комнатушку? Тебе не надоело каждый вечер оставаться до утра в институтской библиотеке? Она же все равно когда-нибудь догадается! Или ты все-таки ее любишь?
Афанасий Павлович. Кого? Библиотеку? Ты с ума сошла! Но свою жизнь я так запросто сломать не могу. Ты же знаешь: у меня растет дочь!
Василиса Тихоновна (неожиданно). Афанасий, поцелуй меня! Я всю ночь этого ждала!
Поцелуй, полный неожиданного огня.
А что же ты скажешь ТЕПЕРЬ?..
Афанасий Павлович (неожиданно). МНЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО НУЖНО ИХ НАЙТИ! А что я еще могу сказать? Вот если бы оно все САМО как-нибудь рассосалось!.. Сложилось бы все иначе: жена, семья, этот мой безнадежный безденежный институт, возможный призыв! Буквально все, кроме дочки!
Василиса Тихоновна. Само! Ведь ты же взрослый человек, Афанасий! Разве ты не знаешь, что само никогда ничего не рассасывается, а наоборот, только УСУГУБЛЯЕТСЯ? Знаешь, как это обычно бывает? Жила в деревне молодая и симпатичная. Кажется, еще совсем недавно была она совершенно свободна, наизусть читала «Онегина», мечтала о высокой любви… С любовью у нее получилось не очень: была, наверное, какая-то тайна в том, что ее так никто по-настоящему и не полюбил. Правда, был городской муж, остался ребенок. Она мучилась, выбивалась из последних сил, чтобы вырастить сына. Профессия у нее была, прямо скажем, не из легких: медсестра. Когда сын вырос, ей уже было далеко за тридцать. А ее возлюбленный высокообразованный сосед – с редким мягким именем Афанасий – все тянул и тянул время, с каждым днем УСУГУБЛЯЯ ее и без того тяжелое положение!