Игра в пятнашки (сборник)
Шрифт:
Вульф крякнул от отвращения.
– Также это показывает, – продолжал я, – что полиция не располагает какой-либо деталью, позволяющей закрыть дело. Вроде отпечатков пальцев из машины, изначального местонахождения ножниц или чего-то обнаруженного на трупе. Им, конечно, нужны Карл и Тина. И вы знаете, что произойдет, когда их поймают. Но вот с вещественными доказательствами у следствия туго. Если вы настаиваете на своем предложении удерживать здесь наших гостей, пока в лапы Кремеру и Стеббинсу не угодит настоящий злодей, то это может сработать
– Это бессмысленно, – вмешалась Тина, вновь перейдя на сдавленный шепот. – Просто отпустите нас! Умоляю вас, отпустите! Мы выберемся из города. Мы знаем, как это сделать. Вы прекрасные детективы, но это бессмысленно!
Вульф пропустил ее слова мимо ушей. Он откинулся в кресле, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Нос его подергивался, подсказывая мне, что он принуждает себя взглянуть в лицо неприятному факту: ему придется поработать. Либо поработать, либо приказать мне позвонить Пэрли. Но второе исключалось как его самоуважением, так и профессиональным тщеславием.
Чета Вардас взирала на него – не скажу, что с надеждой, но и не в полном отчаянии. Полагаю, все запасы отчаяния супруги уже давно исчерпали, им попросту было не к чему взывать. Я тоже наблюдал за Вульфом и подергиванием его носа, которое вскоре сменилось таким знакомым движением губ. Он то выпячивал их, то втягивал, снова выпячивал и снова втягивал, что означало: он смирился с неизбежным и запускает механизм. По моим наблюдениям, порой для этого требовался целый час, но теперь хватило и нескольких минут.
Он снова вздохнул, открыл глаза и проскрежетал, обращаясь к Тине:
– Если не считать мистера Фиклера, этот человек допрашивал вас первой. Верно?
– Да, сэр.
– Расскажите, что он говорил. О чем спрашивал. Слово в слово.
По мне, при сложившихся обстоятельствах Тина держалась очень хорошо. Убежденная, что песенка ее спета и никакие припомненные ею слова Валлена ничего уже не поправят, она все равно пыталась помочь. Хмурила лоб и явно прилагала усилия. И похоже, Вульф вытянул из нее все возможное. Но она не могла дать ему того, чего не имела.
Он все не унимался:
– Вы уверены, что он ничего вам не предъявлял, не показывал? Совершенно ничего?
– Да, уверена. Ничего.
– И он не спрашивал ни о каком предмете из парикмахерской?
– Нет.
– Вообще не упоминал каких-либо предметов?
– Нет.
– И из кармана ничего не доставал?
– Нет.
– А та газета, что была у него с собой, – он не из кармана ее достал?
– Нет, как я уже сказала, он держал ее в руке, когда заходил в кабинку.
– В руке или под мышкой?
– В руке. Я думаю… Да, точно.
– Она была сложена?
– Ну конечно, газеты ведь складывают.
– Да, миссис Вардас. Просто вспомните, как выглядела газета, которую вы видели у него в руке. Я обращаю на нее внимание, потому что больше не на что. Хоть какую-то деталь мы обязаны получить. Была ли газета сложена так, как если бы он носил ее в кармане?
– Нет. – Тина старалась изо всех сил. – Она не была сложена таким образом. Как я уже сказала, это была «Ньюс». Когда он сел, то положил ее на стол, с краю, справа от себя… Да, так, слева от меня. Я сдвинула кое-какие свои вещи, чтобы освободить место… И она была сложена так, как газеты, лежащие на прилавке в киоске.
– Но он о ней не упоминал?
– Нет.
– И ничего необычного вы в ней не заметили? Я имею в виду газету.
– Это была всего лишь газета.
Вульф повторил сеанс с Карлом и получил то же самое, только больше. Никаких предметов не предъявлялось и не упоминалось, ни малейшего намека. Единственный выставленный на обозрение – газета – так и лежал на краю стола, когда Карл по указанию Фиклера зашел и сел. Валлен к ней даже не прикасался. Карл был настроен скептичнее Тины. Пытаясь припомнить точные слова детектива, он, в отличие от жены, особо не напрягался. И должен заметить, за это я его не винил.
Вульф оставил свои попытки заполучить то, чего у них не было. Он откинулся назад, сжал губы, закрыл глаза и принялся постукивать указательными пальцами по торцам ручек кресла. Карл и Тина посмотрели друг на друга, потом она поднялась, подошла к нему и стала поглаживать его по голове. Увидев, что я на них смотрю, она покраснела, бог знает почему, и вернулась на место.
Наконец Вульф открыл глаза.
– Черт побери, – капризно заключил он, – это невозможно. Даже приди мне в голову какой-нибудь ход, сделать его я бы не смог. Стоит мне шевельнуть пальцем, как мистер Кремер поднимет лай, а намордника для него у меня нет. Любая попытка…
Раздался звонок в дверь. За обедом Фрицу было сказано, что обязанность принимать посетителей переходит ко мне. Так что я поднялся, вышел в прихожую и двинулся к двери. Однако до нее не дошел. В четырех шагах от нее через прозрачную с одной стороны панель я узрел красную обветренную физиономию и массивные широкие плечи. Не мешкая, я развернулся и поспешил в кабинет, где объявил Вульфу:
– Это насчет ремонта кресла.
– Вот как. – Он вздернул голову. – В гостиную!
– Я мог бы сказать ему…
– Нет.
Карл и Тина, встревоженные нашими интонациями и поспешностью, вскочили на ноги. Снова раздался звонок. Я метнулся к двери в гостиную, распахнул ее и бросил им:
– Туда. Живее!
Они молча подчинились, словно знали меня годами и привыкли мне доверять. Впрочем, иного выбора у них и не оставалось. Когда они оказались в другой комнате, я бросил им:
– Расслабьтесь и сидите тихо.
Затем закрыл дверь, посмотрел на Вульфа и, дождавшись его кивка, снова направился в прихожую. Открыв дверь, я мрачно произнес: