Игра
Шрифт:
Она сбрасывает вызов. Большой палец делает это за нее, тело работает быстрее, чем мозг.
В двух минутах. Две минуты. Надо бежать.
Живо. Еще одного взгляда на фотографию в телефоне – фото ее мальчика – достаточно для того, чтобы заставить ее действовать.
Она надевает высокие красные кеды, выскакивает из квартиры и мчится мимо кровавых следов вниз по лестнице.
Одна минута.
Бежит по снегу в халатике и белье, не взяв с собой ничего, кроме телефона. Ее сын похищен, полиция уже почти на месте, и все же Мэгги Доусон сбегает с места преступления.
Сейчас январское
Игра только что началась.
2
Второй игрок
У Бретта Палмера чувство, что он единственный чернокожий на стадионе. Это странно, неприятно, давно он такого не испытывал – чувство, что он тут лишний или просто какой-то чудик, и ему никак не удается от него избавиться.
Он говорит об этом Крейгу, пока они маневрируют в толпе, и Крейг громко хохочет. Крейгу легко смеяться: он весит больше девяноста килограмм, и кожа у него белее снега. Он голосовал за то, чтобы вновь сделать Америку великой. Кроме того, он уже немного протрезвел от выпивки, которой Бретт его накачивал в «Hooters».
Нет, не накачивал. Угощал. Шотами в честь дня рождения. Егермейстером и текилой. Всякой дрянью.
Крейг отлично смотрится в своем джерси оверсайз, и любой может это подтвердить. Оно почти полностью голубое, в цветовой гамме команды, и обтягивает его плечи. Бретт чувствует себя тощим в своей. Дохляк, как говорили они в старшей школе. Рост у него больше ста восьмидесяти, и старшая школа давным-давно позади, но он практически ощущает коленями в джинсах подол джерси. Да он знает, что все это у него в голове, так же как и ощущение собственной черноты, и все же ему никак не удается избавиться от этих странных предчувствий. Это должен был быть их вечер, но он чувствует себя на взводе и не в своей тарелке.
– Расслабься, придурок, – говорит Крейг. – Ты же раньше любил хоккей.
– И сейчас люблю. Просто говорю тебе: посмотри вокруг, это игра белых парней.
– Знаешь, как называется это дерьмо? – У Крейга в руках оказывается один из огромных пенопластовых пальцев, и он тычет им в лицо Бретту. – Расовые предрассудки. Что ты будешь делать, когда у вас с Келли наконец-то появится парочка милых детишек смешанной расы? Будешь сверять каждого ребенка с таблицей цветов перед тем, как решить дать ему гребаный баскетбольный мяч или хоккейную клюшку?
Бретт ловит пенопластовый палец и направляет его на Крейга.
– Почему бы тебе не сесть на это?
Крейг снова хохочет.
– Держу пари, ты бы все отдал, чтобы на это посмотреть, правда, сладенький?
– В твоих мечтах.
Они подходят к ближайшему киоску в вестибюле, и Крейг достает бумажник рукой, свободной от пенопласта.
Бретт хватает его за локоть.
– Я сам заплачу.
– Да иди ты. Ты купил билеты.
– И что с того? – Бретт шлепает пластиковой картой по прилавку. – Какой смысл в работе, если парень не может побаловать своего друга на его сороковник?
– Эй, полегче! – Крейг прочищает горло и подмигивает молоденькой девушке за стойкой. – Вы должны простить моего приятеля. Он хотел сказать тридцатник.
Она отвечает застенчивой улыбкой. Все женщины улыбаются Крейгу. Сколько Бретт помнит, они делали так всегда.
Самое дешевое пиво – «Миллер лайт» в банках, по 11 баксов за штуку. Бретт заказывает шесть – столько, сколько они смогут унести, и старается не дернуться, когда девушка прикладывает к экрану его «Мастеркард». Обычно он очень скромен в расходах и в уме уже машинально подсчитывает цифры. Вдобавок к пиву билеты, которые обошлись почти в четыре сотни, потом крылышки в «Hooters», и этот вечер превращается в один из самых дорогих в его жизни. Именно поэтому он продолжает говорить себе, что не может пойти на попятную, когда придет время. От этой мысли желудок сжимается.
Все, что он может сейчас сделать, – это ждать, когда наступит момент, и надеяться, что он сообразит, что сказать, когда это случится.
Сегодня он должен сделать то, чего ждал очень долго.
У них места в двухсотой секции, откуда открывается отличный вид на весь огромный «Медисон Сквер Гарден», и атмосфера здесь просто невероятная. Им с трудом удается затолкать пиво под складные сиденья, и Бретт почти упирается коленями в голову парня, сидящего впереди, но стоит потерпеть тесноту ради одного вида. Запах свежего льда, его прохлада почти отрезвляют. Голубой свет прожекторов танцует по нетронутой поверхности под саундтрек бунтарской мужественности – AC/ DC «Ярость против машин», «Белые зомби», а затем наступает очередь гимнов города, когда двадцать тысяч голосов подвывают «Нью-Йорк, Нью-Йорк» и «Нью-Йорк – состояние души» Билли Джоэла. От этого просто захватывает дух.
– Черт возьми! – Крейг хлопает Бретта по спине ладонью размером с лопату. – «Рейнджеры» против «Дьяволов» в гребаном «Гардене»! Сколько мы говорили про это?
– Давно, чувак.
– Вечность! Ты чертовски хороший парень, Бретт, ты знаешь это? Я не часто такое говорю, но это так.
– Ах, да ладно… – Бретт пожимает плечами, но улыбается от уха до уха и достает телефон из кармана. На экране сообщение от Келли – она просит его вести себя хорошо и как следует повеселиться. Конечно, она шутит; можно подумать, он хоть раз в жизни плохо себя вел, не говоря уже о девяти годах их совместной жизни. Вместо ответа он делает фото катка, загружает в социальную сеть, отмечает игру и Крейга Уилсона, и на телефон Крейга приходит оповещение.
Крейг видит оповещение и хмыкает.
– Эх, вот дерьмо. Теперь никаких шансов взять больничный на понедельник. Придется работать в свой сороковой день рождения, мужик. Просто зашибись. Не думал, что они заставят нас работать в праздник, даже если это всего лишь день Мартина Лютера Кинга.
Улыбка Бретта слегка увядает. Он подозревает, что это, возможно, последняя его искренняя улыбка на сегодняшний вечер.
– У тебя останется еще целый день завтра, чтобы полечиться от похмелья. К тому же Кирк может надрать тебе задницу, если ты пропустишь еще один день.
– Кирк может отсосать. Еще немного – и я этого мудака урою.
Бретт ничего не отвечает.
Свет гаснет, очередная кричалка «Вперед, Рейнджеры!» затихает, и для первого торжественного вбрасывания шайбы диктор объявляет почетного гостя: это женщина в инвалидном кресле, ветеран, удостоенная наград и побывавшая в трех командировках с Корпусом морской пехоты США.
– О, чувак! – Бретт следует примеру остальных зрителей и тоже поднимается с места. – Ненавижу эту часть.
– Бедная сучка присела поссать над миной, – тихо бормочет Крейг, стараясь, чтобы это не услышали окружающие. – Пользуйся своими ногами, пока можешь.