Играя под дождем

Харвей-Беррик Джейн

— Три года юношеского родео, — признался он, с застенчивой улыбкой.

— Так ты был хорош?

— Неплох.

— Почему ты бросил это занятие?

Он пожал плечами и отвернулся.

— Жизнь случилась.

Я ждала дальнейших объяснений, но их не последовало, и Джо спас Коди от дальнейших вопросов, просигнализировав, что мы отправляемся в путь.

Лошади тащились индийской цепью сквозь бескомпромиссную жару. Воздух был сухим, и их копыта поднимали небольшие клубы пыли при ходьбе. Вероятно, точно так

же, как сто или пятьсот лет назад, изменились только одежда и металлические копыта лошадей.

Утро прошло в дымке пота и солнца, мы исследовали Большой Индийский Шпиль, Замок Бьютт и другие остановки на тропе Миттен. Мое раздражение из-за продолжающейся тишины Коди растворялось в величественной и суровой красоте древнего пейзажа.

Мы останавливались несколько раз, чтобы сфотографироваться, позируя с группой холмов из песчаника, взмывающихся на тысячу футов в небо, позволяя нашим голосам эхом разноситься среди камней, и я задавалась вопросом, как далеко могут распространяться эти звуки. Это было похоже на вечность.

Когда мы снова оседлали лошадей, мы медленно пробирались через высокие и безмолвные скалы.

Последней остановкой был хоган (прим. перев.: жилище индейцев Навахо) бабушки Ятзи, восьмиугольная хижина из дерева и глины.

Крошечная женщина с морщинистым лицом, похожим на долину, в которой она жила, приветствовала нас в Навахо, приветствуя нас в своем доме.

Джо перевел:

— Бабушка Ятзи может говорить по-английски, но в настоящем ей легче говорить на родном языке. Она продемонстрирует традиционное прядение. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пока она работает, не стесняйтесь спрашивать ее.

Раздался нервный ропот, когда мы все гадали, кто пойдет первым. Глаза старушки, черные, как жуки, пристально смотрели на нас с юмором.

Ее измученные руки начали вращаться, а Джо продолжал рассказ о методах, которые она использовала, описывая овец, от которой была получена шерсть, и как краситель закреплялся в пряжи. Когда бабушка Ятзи закончила, она подняла глаза и указала на меня костлявым пальцем, костяшки пальцев опухли от ревматизма и возраста.

Когда она поманила меня вперед, я нервно взглянул на Коди.

— Бабушка хочет заплести тебе косу, — сказал Джо.

Я встала перед ней на колени, и она расчесывала мои волосы узловатыми пальцами, хрипло смеясь, пока вытряхивала из них песок. Затем она намотала свежую пряжу мне в волосы, превратив ее в длинную красочную косу на моей спине.

Воспоминания из детства наполнили мои глаза слезами, и Джо медленно сказал:

— Бабушка говорит, что твоя мама делала это для тебя.

— Да.

— Но не долго.

— Нет.

— Бабушка говорит, что твоя мама наблюдает за тобой и однажды вы встретитесь снова, но через много-много лет.

Я не могла говорить. Коди встал рядом со мной на колени и взял меня за руку, крепко сжав

мои пальцы.

Старушка похлопала меня по плечу, затем положила руку на щеку Коди.

— Она говорит, что ты скоро отправишься в путь, и что ты это знаешь, — нараспев произнес Джо.

Коди кивнул, все еще глядя на меня.

Джо прочистил горло.

— Бабушка просила передать тебе, что эта любовь может длиться много жизней.

— Ага, — сказал Коди. — Я уже понял это.

Он повернулся и нежно поцеловал мои заплетенные в косу волосы, заставив других женщин в группе тихо упасть в обморок.

Немного смущенная, я, с помощью Коди, поднялся на ноги и робко пробормотала «спасибо» бабушке Ятзи.

Когда мы уходили, она неподвижно встала и подняла руку в молчаливом прощании. Коди улыбнулся, и мы оба помахали.

Возвращение в кемпинг и туристический магазин было похоже на внезапное погружение в 2014 год из более спокойного и медленного века. Это был шок.

Мы быстро съели сэндвич на обед, попрощались с Джо и остальными, и направились обратно к грузовику Коди. Если повезет, мы вернемся в Сан-Диего незадолго до полуночи. Я знала, что мы оставим позади себя что-то волшебное.

Мы водили по очереди, меняясь местами каждые два часа, чтобы не уснуть. Коди выглядел измученным, и мне стало интересно, сколько он спал прошлой ночью. С щетиной на щеках и темными кругами под глазами он выглядел старше своих восемнадцати лет. И уверяю вас, я тоже не выглядела как картина, написанная маслом. Я была пыльной и грязной, с песком в волосах и других нежелательных местах. Мне очень хотелось принять горячий душ и лечь в собственную кровать.

Коди вел последнюю часть дороги, поцелуем разбудив меня, как только припарковался возле моей квартиры.

— О, я так крепко спала, — простонала я, вытягивая спину и потирая глаза.

— Думаю, я тоже, — признал Коди. — Просто так случилось, что я еще и вел машину одновременно.

— Ты… хочешь подняться? — спросила я, внезапно смутившись.

Он выглядел задумчивым, и у меня упало сердце.

— Ага, — сказал он наконец. — Я действительно хочу подняться.

Я не смогла сдержать улыбку, расплывшуюся по моему лицу, и он улыбнулся мне в ответ. Затем я наклонилась вперед, схватила его за футболку, сжимая ее в кулачках, и поцеловал его до чертиков.

— Думаю, это был правильный ответ, — усмехнулся он мне в губы, когда мы оба отстранились, чтобы сделать вдох.

— Думаю, так и есть, — согласилась я, мое сердце наполнилось теплом.

Мы вышли из грузовика и направились к моей двери.

Я вздрогнула, когда услышала знакомый голос в темноте.

— Почему ты так поздно возвращаешься домой, Ава, и кто этот мальчик?

Я обернулась, всем сердцем желая, чтобы этого не происходило на самом деле. Но нет: он был достаточно реальным.