Играя роль
Шрифт:
Бросаюсь к ближайшей арке прохода, по пути снося тюремщика пытавшегося своим телом остановить прорыв. Решетка, опускающаяся с потолка, лязгнула об пол уже где-то за спиной. Однако в коридоре оказалось ничуть не меньше бойцов, нежели в зале с колодцем, а вот пространства для маневрирования практически не было.
– Без глупостей!
– Наставив на меня острие меча, по видимому командир отряда, начал медленно наступать.
– Подними лапы вверх и не сопротивляйся...
– Не-не-не... парни, я не из тех парней, которым нравятся другие парни.
– Изображаю на морде испуг и выставив
– Вы уж как ни будь без меня... в своей тесной компании.
Удивительно, но мои слова вогнали носорогов в ступор, а когда они осмыслили услышанное, то взбесились не на шутку, (даже глаза кровью налились). Дико взревев, особо нетерпеливые стражники кинулись в атаку, совершенно позабыв о тактике и дисциплине.
Снова ускоряю сознание и проскальзываю под занесенным для удара топором первого тюремщика, попутно подталкиваю его вбок и хлопаю ладонью по предплечью, заставляя развернуться к противоположной стене и атаковать каменную кладку. Лезвие меча следующего противника, отвожу в сторону левой ладонью, после чего бесхитростно колю когтем указательного пальца правой передней лапы в левый глаз...
Дюжина носорогов закончилась как-то неожиданно быстро, сумев задержать меня меньше чем на пол минуты в общем счете. Оставив их ругающиеся и стонущие тела в первом коридоре, выбегаю во второй идущий перпендикулярно предыдущему.
"Направо или налево? А... налево".
Как оказалось чуть позже, интуиция меня не подвела: в конце коридора находилось окно без решеток, выходящее на крутой обрыв, с которого открывался великолепный вид на расстилающуюся далеко внизу долину. В противоположном же конце прохода, насквозь пронизывающего всю крепость, стояли ворота, перед которыми собирались стражники, готовящиеся остановить попытку прорыва, (но мне об этом оставалось только догадываться).
По пути к окну, я пробежал мимо еще трех ответвляющихся коридоров, являющихся копиями того, который вел в зал с колодцем. Проходы в них были перекрыты опущенными решетками с толстыми прутьями, а в свете факелов можно было увидеть вооруженных носорогов, столпившихся плотным строем.
"Похоже моя "камера" тут не единственная. Интересно, у других заключенных те же условия содержания что и у меня?".
Осторожно выбравшись в окно, цепляясь когтями за выступающие камни и мелкие трещинки, начал спускаться вниз. Краем сознания отметил, что небо уже потемнело и только один край все еще освещается угасающим заревом, из чего сделал очевидный вывод: сейчас вечер.
Склон был крутым и высоким, но не гладким, так что спускаться оказалось хоть и тяжело, но вполне возможно. Стражники, которые видимо не ожидали от меня попытки ускользнуть от драки, так и не попытались высунуться в окно, что бы подстрелить беглеца из арбалета. Увернуться же от летящей стрелы, при этом прижимаясь всем телом к неровному камню и в каждую секунду рискуя сорваться вниз, было бы задачей из разряда невыполнимых.
"Везет тем кто везет... а еще везет дуракам".
Как бы неприятно не было это признавать, но мой побег нельзя назвать иначе, кроме как наглой авантюрой. Тот же факт, что он завершился успехом, можно списать на невероятную удачу, безалаберность охраны, ну и мои великолепные
В этот момент, из-под правой задней лапы вывернулся камень, полетевший вниз и заставивший меня повиснуть на передних лапах, мертвой хваткой вцепившихся в узкий уступ.
"Рано называть побег успешным, нужно еще живым добраться до основания горы. Может быть все же следовало пойти напролом и попытаться перебить всех стражников?".
Вися над обрывом, я неожиданно вспомнил что никого не пытался убить, да и серьезную травму нанес только одному тюремщику, которому выколол глаз. Для преступника, который провел несколько лет в почти полном одиночестве, как-то подобная доброта не характерна.
"Видимо сказываются уроки полученные в монастыре... все же ученикам не разрешали травмировать друг друга, да и редких бандитов на которых отрабатывались приемы, захватывали просто избивая, но не убивая".
От желания потрясти головой, что бы избавиться от неуместных в данный момент мыслей, пришлось отстраняться волевым усилием, все же резкие движения в моем положении, могут стоить слишком дорого. Пришлось стискивать зубы, снова находить точку опоры и продолжать осторожный спуск вниз.
Надо мной продолжала возвышаться гора и стоящая на ней громада каменной крепости, в вечерних сумерках похожая на гигантское чудовище с множеством чернеющих оконных проемов, похожих на пустые глазницы.
Тем временем силы таяли, усталость начала подавать о себе первые признаки, в движениях появилась неточность и неуверенность...
***
(отступление).
Тюрьма носящая название "Чор Гом", располагалась на вершине одной из гор и представляла из себя полноценную крепость. Гарнизон, состоящий из отлично обученных и дисциплинированных воинов, скрываясь за толстыми прочными стенами, мог долгое время выдерживать осаду целой армии, непрерывно отражая попытки штурма.
Крепость Чор Гом заслуженно славилась своей неприступностью и имела всего один опускающийся мост, который соединял цитадель с вершиной соседней горы, по которой шла дорога, проложенная до ближайшего поселения, (которое находилось почти в неделе пешего пути). Носороги, из которых состоял гарнизон цитадели, жили в комнатах на втором этаже, раз в два месяца меняясь со своими сменщиками, приходящими вместе с караваном, привозившим продукты питания и разные мелочи, скрашивающие время в неуютных серых стенах.
Тюрьма имела два этажа, первый из которых был отдан под камеры для заключенных, а второй использовался в качестве казарм стражи. В одной из двух башен размещался архив и склад личных вещей, во второй же жил начальник крепости, практически никогда не покидающий свои владения.
В цитадели Чор Гом, было предусмотрено сразу шесть камер с колодцами, в которых содержали особо опасных преступников из числа мастеров кунг-фу, но еще ни разу за всю историю они не были заполнены сразу все, (просто потому, что поймать подобных монстров живыми, являлось задачей нетривиальной). Имелись здесь так же комнаты для содержания особо важных преступников, из числа тех, кого убить нельзя по политическим соображениям, в виду наличия влиятельных родственников или по другим причинам.