Играя со стилями – 2
Шрифт:
Просто… спасибо тебе за это.
Потому что знаю, однажды – этот миг спасёт меня.
Я даже знаю – как это произойдёт.
Придёт время – пора мне будет умирать.
Все будет как у всех стариков, кто уходит навсегда. Сначала – тревожный звонок… взволнованный голос в трубке… скорая помощь… белые стены в больничной палате.
Медсестра со шприцем – склонится надо мной.
И я вдруг приду в сознание. Оглянусь. Ужаснусь.
Как же мерзко тут и страшно. Кто-то воет на соседней койке.
Кто-то стонет –
Молоденький врач – Как Вы сегодня? – Спрашивает. А в глазах его – плохо скрываемая скука
Вонь. Смрад. Смерть. Боль.
– Как я? – Улыбаюсь ему. – Сегодня ещё не моя очередь… может завтра…
Рука немеет от укола шприца… в груди немеет – от безысходности.
– Что? – Не понимает он.
Дурак ты врач. Не понимаешь. Думаешь – выхода отсюда у меня нету.
А он есть. В виде старой застывшей картинки.
Смотри, как я исчезну.
Вынимаю её из подсознания.
И вставляю себе в душу.
Голос врача, теперь доносится как будто из далека… – Что с Вами? Вы меня слышите?
– Да какая тебе разница?
Я уже далеко. Снова там, в солнечной комнате. Сижу за партой.
Я знаю там каждую мелочь. Каждую пылинку.
Все тот же звук ударов из окна.
Все там же преподаватель, стоит у доски. Что-то пишет.
Все та же муха – над потолком.
Только теперь, я вдруг встану из-за парты. Спрошу его – Можно выйти?
Он обернётся и кивнёт головой.
И я наконец – выйду наружу. На улицу. Вздохну полной грудью. Улыбнусь солнышку.
Достану мелочь из кармана, что дала мне мама. Пойду в магазин. Куплю мороженное. А потом – поеду домой. На трамвае номер 2.
Я знаю, там, дома – меня ждёт моя комнатка. Моя приятели. Моя мама. Книги.
И снова время побежит… быстро быстро…
Потому что буду я в русле -в том самом, правильном.
– Прощай доктор! – Крикну я напоследок. Может услышит. А может нет. Какая разница теперь
Я просто улыбнусь.
И уйду – в другую жизнь.
Навсегда теперь.
Ошибка Символа – с планеты Робинсон
Все совпадения с реальными событиями и историческими персонажами – чисто случайны и не имеют к данному произведению никакого отношения
****
– А-а-а-а! – Закричал он и выгнулся всем телом чувствуя как в задний проход ему запихивают что-то большое – грубо и сильно.
Я видел его другим – на старых, пожелтевших фотографиях.
Там он, идёт по улице с высоко поднятой головой, а за ним – свита, человек двести. Гордые, сильные, красивые. Не только взрослые но и дети
У всех – мундиры с саблями, награды на груди – ордена, кресты, медали…
Это – сливки общества, элита.
Склонись и ты перед ними – читатель.
Потому что за ними – история насчитывающая столетия. Страна, армия, народ.
Как они скажут – так и будет.
На всей планете.
Их охраняют полиция и законы…
Вот они останавливаются, поворачивают головы к фотоаппарату.
Щёлк.
И готово фото.
Сегодня он – в белом мундире с огромной золотой звездой на кителе.
Красивый, высокий, стройный, с аккуратно подстриженной бородкой. Жена и дети стоят рядом – как ангелы, в белых платьицах.
Он – тут главный.
Он символ империи.
И в глазах его светится – так будет всегда!
Только… ой, всегда ли?
Знает ли он, как бывает изменчива судьба?
Что завтра – он может ошибиться. Принять одно неправильное решение и затем… не пройдёт пять лет как:
– А- -а-а-а! – Кричит он истерическим голосом в каком-то грязном подвале старого дома. И в этом крике будет всё – что его сейчас поставили на карачки, сдирают с него одежду… трогают грязной рукой промежность между ног.
– Ты ошибся парень. – Шепчет ему на ухо усатый мужичок стоящий сзади – Слышь, Волдамиром меня звать. Не помнишь чай поди?
Бывший символ империи с трудом поворачивает голову – смотрит на незнакомца.
У того – серое измождённое лицо, жиденькая бородка, усики. И злые глаза – Слышь, брата моего, Алексиандрона, сука замочил…
– Помилуйте, милейший – Шепчет стоящий на карачках символ – Да я в глаза не видал Вашего брата!
– Ну, тогда твой папаня, какая разница. – Из рота незнакомца раздаётся противный смешок с мерзким запахом от гнилых зубов.
Бывший символ империи торопливо вспоминает… да, что-то такое было… покушение на его папашу… но как же давно это было! Гражданин!
Папаня давно умер а у меня – всё по другому… дочки подрастают, сынок, жена красавица. Посмотрите на них – они же ангелы! Не обижайте их! Давайте всё забудем… простим… папаша мой хоть конечно виноват был, но понять его можно – ведь мятежников всегда казнили… при любой власти… вот и при новой власти – тоже так будет… не правда ли?
Незнакомец, стоящий сзади, медленно обходит стоящего на четвереньках символа и становится спереди – только сейчас символ может разглядеть его внимательно – какой-то невзрачный, серый, неприметный, низенького роста, в помятой кепке и сером стареньком пальто. Смотрит в глаза символу а затем – громко, издевательски хохочет. И проверяет – надёжно ли связаны руки у него и ноги.