Играю втемную!
Шрифт:
За Грань больше не ходил. Все-таки, опасаюсь тех трехметровых металлических чертей. Вдруг до сих пор там шарят в поисках пропавшего амулета. Не, как-нибудь опосля, если, конечно, доведется сюда попасть. А не доведется, и ладно, ништяков в виде внепространственного хранилища, чудесного браслета и самых разных заклинаний я вытащил оттуда богато.
Что касаемо камешка, взятого с погибшего от рук големов дирижопля, я его для начала изучил самым тщательнейшим образом. Ладно, слегка преувеличиваю — всего лишь попытался изучить, но так и не смог разобраться в его структуре. По большому счету, там и разбираться особо не в чем, всего-то зацикленный поток непонятным образом структурированной энергии, даже магической формулы не удалось рассмотреть. Пришлось применить его по назначению,
Всю свою служебную деятельность, кроме некоторых моментов, я тщательным образом документировал, поскольку ректор Блинов при первой же нашей встрече потребует, помимо устного, также письменный отчет. И упаси Господь, если ему в моих действиях что-то не понравится. Впрочем, мне стыдиться нечего. Состояние магической службы на заставе за какие-то пару месяцев приведено к уставному, а это означает, что моему преемнику будет значительно легче тянуть служебную лямку. Теперь, пожалуй, здесь управится даже самый тупой боевик-стихийник. Так что, подавайте-ка мне на замену очередного нерадивого капитана Коловратова!
Какой-либо реакции с противоположной стороны границы на загадочное (только не для меня) исчезновение капитана Золтона Месароша не случилось. Допускаю, что пропажа близкого родственника эрцгерцога обсуждалась и обсуждается на уровне министерств иностранных дел и центральных органов внешних разведок, но мне об этом ничего неизвестно. Ну и ладно, не знаю и знать не желаю — крепче спится по ночам, особенно после горячего секса с Ольгой Васильевной. Это я её специально называю по имени и отчеству, чтобы ненароком не проколоться перед сослуживцами, назвав Оленькой, ибо для всех мы с ней абсолютно чужие люди. Да и какая связь возможна между шестнадцатилетним пацаном и солидной тридцатилетней дамой. А вот и возможно, но кому-либо знать об этом не обязательно. Так-то.
В положенный срок на заставу прибыл мой сменщик бравый старший лейтенант и младший магистр на этот раз (О чудо!) от артефакторики.
Меня представил начальник заставы. Старлей обозначился сам:
— Александр Родионович Скоробогатов, — чем вызвал у меня бурный приток самых положительных эмоций, коих было бы еще больше, окажись он жутко грассирующим Бородачом. Впрочем, мою реакцию, магик расценил как радость, связанную со скорой возможностью покинуть эти гнилые места и ничуть не был удивлен, поскольку самому не очень-то хотелось оказаться в здешней тьмутаракании.
Пообщались. Чин по чину представил ему по описи лабораторное оборудование, расходные материалы, а также всю литературу. Содержимое книг и научных журналов уже давно покоилось на полках моей абсолютной памяти, так что нужды забирать отсюда что-то из не принадлежавшего мне имущества у меня не было. Также, передал административные права на управление установленным вокруг Прорвы сторожевым периметром, и магический ключ-допуск к системе реперов, обеспечивающих циркуляцию манопотоков, питающих охранную систему границы и зарядные устройства. В заключение вручил Александру Родионовичу свой зачарованный карабин с изрядным количеством магических патронов к нему. Благо, тащиться вдоль всего охраняемого участка границы нам не пришлось, да и не за чем. Старлей оказался мужиком понятливым и грамотным в пределах своей чародейской комперетции и подписал все необходимые бумаги без излишней щепетильности.
Худо-бедно с передачей подотчётного мне имущества управились за день. Осталось лишь получить в канцелярии подписанные и заверенные соответствующими печатями и подписями документы, свидетельствующие о том, что лейтенант Зубов Владимир Прохорович дурака не валял, а честно отбывал положенные два месяца на сто тридцать седьмой пограничной заставе и по окончании этого срока имеет право отбыть в заслуженный отпуск на малую родину до начала третьего учебного семестра.
Также я не забыл и механиков. Подогнал им мотоцикл, которым попользовался лишь самую малость, зато полностью перебрал, заменил сомнительные детали, еще и магией немного подшаманил, получилась классная тачка, получше многих новых заграничных. Оформили должным образом купчую. Парни были рады, мне кажется, до конца не верили в бескорыстную щедрость офицера Мажеского корпуса. Предлагали, как положено, обмыть сделку, но вежливо я отказался.
С Ольгой Васильевной простились горячо и страстно. Ночи нам вполне хватило, чтобы досуха выжать друг друга во всех планах: физическом и магическом.
Провожали меня без особой помпы. Отходную для офицеров-сослуживцев я не устраивал, поскольку так и не сошелся близко с кем-либо из комсотава заставы. Причиной тому, скорее всего, мой юный возраст и нежелание таскаться по вечерам в офицерское собрание Лишь майор Овчинников на прощание крепко по-отечески меня обнял и на русский манер трижды поцеловал, слава Богу в щеки. Пожелал удачи и лично усадил в кабину отбывающего в Вознесенск Черноморский армейского грузовика.
Пара часов уже знакомого мне бездорожья и еще полтора часа по ухоженному тракту и я въезжаю в славный город на Черном море, который два месяца назад прославил в словах и музыке песни, льющейся в настоящий момент практически из каждого окна. Эвон духовой оркестр в парке под крытой на случай дождя летней сценой бойко так выдувает «У черного моря», да еще с замысловатыми импровизациями. Тут же народ кружится в танце. Приятно, чёрт побери!
Полковник Круглов Вадим Рудольфович встретил меня с распростертыми объятиями:
— Наконец-то, Владимир Прохорович, закончилась ваша практика! Мы уже вас заждались, дорогой вы наш шансонье! Немедленно отправляемся к Петру Евсеевичу. Представлю вас наконец-то генерал-губернатору по полагающейся уставом форме.
Петр Евсеевич Кондратьев-Туманов генерал губернатор Вознесенской губернии оказался человеком тучным и рослым, где-то на полголовы выше меня. Прикинул на глаз его вес, пожалуй минимум на пару центнеров потянет. Выражение лица благодушное, как у истинного гурмана и любителя прильнуть к дарам Бахуса. Сед, по-военному коротко стрижен, бороды не носит, зато усы, переходящие в пышные бакенбарды вполне компенсируют длину волос на голове генерал-полковника от кавалерии. Лишь взгляд из-под кустистых бровей глубоко посаженных глаз холодный изучающий дает понять, что передо мной вовсе не добрый пожилой дед, а прожженный политикан, добившийся высоких чинов не только на полях сражений, но и подковерных интригах с другими претендентами на столь хлебное место. Впрочем, какие именно козни строил доблестны генерал своим конкурентам меня не касается никоим боком. Главное, к моему появлению он отнесся весьма и весьма благодушно:
— Так вот каков ты, Владимир Зубов, — пожав полковнику и мне руки, расплылся в широчайшей белозубой улыбке хозяин роскошного кабинета, куда меня привел Вадим Рудольфович. — Красавец, прям орел и не только знатными виршами и музыкой славен. Добро отличился на заставе. — После чего направился к встроенному в стену сейфу, распахнул дверцу и, немного в нем покопавшись, извлек две черного цвета коробочки с золотым российским орлом на каждой. — Прости, сынок, что задержал твое заслуженное награждение. Хотел лично вручить, а вот попасть на заставу как-то не получилось. Надеюсь, простишь старика-самодура?