Игрек минус (сборник)
Шрифт:
Но Регина? Регина знала одних женщин, мир мужчин она себе не представляла. Что ей известно об их отталкивающих качествах, их эгоизме, самоуверенности, разрушительной сущности? Может ли она ненавидеть мужчин? Презирать их? Находить отталкивающими?
На экранах появились первые кадры: на растровом, перед Региной, крупным планом; на экранах видеофонов — десятки уменьшенных изображений. Все как по команде на них уставились, — побледнев или порозовев от волнения, в зависимости от характера. Напрягались до судорог шейных мышц, до дрожи в руках. Среди присутствовавших было много молодых женщин — сотрудниц координационного центра, членов корпуса безопасности, гостей из школ и университетов. Мужчины должны были казаться им монстрами, чужеродными существами, карикатурой на известных им людей —
Пиа-Катарина закрыла глаза. Она не желала никого больше видеть — ни мужчин на экранах, ни зрительниц, ни психологов, ни Регины. Способность видеть и слышать она обрела только после того, как Эстер осторожно коснулась ее плеча. Эстер не сумела скрыть своего торжества, когда сказала:
— Досадно, Пиа, весьма сожалею. Но ты, конечно, не догадывалась… Хочешь заявить протест?
Координаторша понимала: Эстер только и ждет, что она заявит протест. Это дало бы корпусу безопасности повод заняться ею самой. «А наши задачи, — подумалось ей, — наши цели… и именно сейчас! Восстание в пограничном районе, растущее сопротивление недовольных, оппозиционные группы внутри страны, молодежь, которой так трудно руководить, которая не верит на слово…» Все это проблемы, которые она призвана решить, если хочет видеть сообщество колыбелью обещанного им вечного мира. Того мира, во имя которого и было все сделано… Именно этим задачам обязана она подчинить все свои мысли. Что по. сравнению с ними личные пожелания, симпатии или слабости?!
Она поднялась, выпрямилась и предстала перед Эстер по-прежнему внушающей уважение, как и многие годы подряд.
— Результат неоспорим, — сказала она. — Благодарю всех за бдительность. Почему я должна заявить протест? Делайте что положено.
Выходя из зала, она не оглянулась на Регину. Вечером она вышла из здания центра через черный ход и направилась домой пешком. Ей хотелось побыть под чистым небом, подышать свежим воздухом. Слегка попахивало речной водой, и она с гордостью подумала, что вода, которая лениво катит там, в устье реки, — чистая. «Хотя бы этого мы добились», — сказала она себе.
Издалека послышался треск мотоциклов, — это целый рой девушек-роккеров в облегающих костюмах из черной кожи мчался по улице, образуя некое подобие стрелы, как рой межконтинентальных ракет. «Не будь я настолько уверена, что мы все сделали правильно, впору прийти в отчаяние», — подумала Пиа-Катарина.
Она глубоко вздохнула и пошла дальше мелкими, твердыми шагами.
Клеопатра III [25]
(перевод Е. Факторовича)
25
Пер. изд.: Franke G. W. Kleopatra III Die Enklaven: Einsteins Erben. Science-fiction-Geschichten, Insel Veriag, Frankfurt/Main, 1972
— Не заглянешь ли ненадолго ко мне в лабораторию? — спросил старик.
Клеопатра лежала, вытянувшись на камине. С укоризной заморгала: «Ты меня разбудил!»
Старик устало опустился в плетеное бамбуковое кресло-качалку и посмотрел на Клеопатру — крупную желтоглазую кошку с шелковистой серой шерсткой.
— Мы не работали целую неделю, — сказал он.
— Мне не хочется, — ответила Клеопатра. — Ни вот столечко! — Она поднялась, зевнула, выгнула спину. — Выпусти меня, я пойду проверю, не завелись ли в сарае мыши.
— В холодильнике осталась еще печенка, — сказал старик.
— Идиот! — фыркнула кошка. — Разве дело в еде? Я поохотиться хочу!..
Она прыгнула на подоконник и с высокомерным видом огляделась. Старик вздохнул, встал и чуть приоткрыл окно. Кошка выскользнула во двор.
Старик,
Сегодня я наконец добился своего. Правда, когда я зашел в кабинет профессора Шульмана, тот сразу сказал, что времени у него всего десять минут, но проговорили мы почти целый час. Когда же я попросил разрешения защищать диссертацию под его руководством, он поначалу как будто смутился, но, видимо, потом эта мысль показалась ему чем-то любопытной. Он вспомнил о моей курсовой работе по тканевой микроскопии, которую когда-то вел… А возможно, он обратил внимание на мою заинтересованность молекулами памяти. Тему диссертации я обозначил так: «Биохимические аспекты павловских рефлексов». Напоследок профессор Шульман заметил, что не сможет уделить моей работе слишком много времени — тем лучше, проявлю самостоятельность!
В качестве подопытных животных я решил взять кошек. Правда, кое-кто из коллег предупреждал: поведение кошек слишком сложно для основополагающих опытов. Однако именно это обстоятельство меня и привлекало: чем умнее животное, тем скорее оно откликнется на призыв человеческого разума. Меня подкупало, что кошки — существа, как мы выражаемся, с «визуальной установкой». По восприятию мира они куда ближе к людям, нежели животные, ориентирующиеся главным образом на слух или обоняние. Я предполагаю даже, что их мышление и логика действий в значительной мере обусловлены тем, как они вопринимают все многообразие мира — в одном или нескольких измерениях. Здесь у «зрящих» существ, несомненно, больше преимущества.
Вот уже больше года я занимаюсь кошками, но не могу утверждать, что очень результативно. Правда, мне удалось выявить взаимосвязь между рефлексами и материалом, предназначенным для запоминания. Как я полагаю, запоминание условного рефлекса есть не что иное, как процесс обучения, и потому оно должно как-то проявляться через изменение молекул РНК. Надо бы заняться этой проблемой. Работа моя несколько затянется, зато сколь увлекательна сама задача!
Есть первый осязаемый результат! Но решающий перелом произошел не столько благодаря моим стараниям, сколько благодаря случайности и труду других: из медицинского колледжа Бэйлора в Хьюстоне мне прислали пептиды, синтезированные из мозга крыс. Пептиды эти прошли проверку в качестве «запоминающего материала»; рассылались они в редчайших случаях, которые буквально можно пересчитать по пальцам одной руки, с целью версификации результатов. Я горжусь, что они достались мне. Впрочем, благодарить за это нужно, конечно, профессора Шульмана.
Как мне кажется, я напал на след многообещающей идеи: вырисовывается возможность повлиять на разум животных, сделать их умнее. Ну, а от животных можно перейти к людям. Правда, профессор Шульман не разделяет моего оптимизма, он даже посоветовал мне не витать в облаках. Однако он отнюдь не против, чтобы я продолжал работу в этом направлении. Конечно, исследования на время отодвинут работу над диссертацией, но я надеюсь получить целевую стипендию. Думаю, это немного успокоит моих родителей, которые начинают проявлять нетерпение: они хотели бы видеть меня твердо стоящим на ногах.
Так и есть! Кошки гораздо умнее, чем принято было считать. По-моему, пренебрежительное к ним отношение объясняется скорее всего тем, что с ними не удавалось установить словесного контакта. А как часто человека, например, объявляют недалеким только потому, что он молчалив или несловоохотлив.
Конечно, установить, насколько разумно животное, другим путем и затруднительно, и времени требует немалого. Свои опыты я начал с «лабиринта», но особого успеха они не принесли: результаты не удавалось определить количественно. Тогда я прибегнул к комбинациям оптических, акустических и механических сигналов, информационный характер которых однозначен. Но и тут меня подстерегают немалые трудности — и не потому, что кошки не способны решить задачи, — они простонапросто не желают этого делать в силу своего своенравия, а иногда и упрямства. Однако я начинаю все лучше разбираться в их естестве, что вынужден признать даже мой коллега Тоузер, который никогда особо не верил в опыты с кошками. Кстати, свои опыты он уже завершил и на будущей неделе переходит работать на одно из предприятий.