Игрушка из грязных трущоб
Шрифт:
— Н-нет, прошу… — впервые, стоя на карачках, я взмолилась о пощаде.
Но договорить не успела. Тяжёлая бляшка ремня ударила по макушке, а ненавистный звук ширинки — на долю секунды слуха лишил.
И вот орудие пыток снова перед моим лицом. Дерзко упирается в губы, пульсируя, содрогаясь в явном нетерпении снова овладеть моим бедным ртом.
Попыталась отстраниться, но Дамир жестко дернул за волосы, удерживая в послушном положении.
— П-пожалуйста, пощадите… — снова взмолилась, чувствуя себя
Но вместо эмпатии, я получила грубый шлепок членом по лицу и тут же смирилась, осознав полную бесполезность.
— Заткнись! Привыкай, девочка, привыкай! Скоро это станет привычным делом, и ты не будешь так сильно бояться. Ты же боишься?
Как бы не хотела казаться сильной, в душе я по-прежнему являлась слабым ребёнком.
Невольно кивнула, роняя первую слезу.
— Всё правильно! На самом деле, ты должна его бояться!
И он грубо вонзился в мой рот, одной рукой надавливая на скулы, другой — живьём скальп сдирая.
Стальные шарики пирсинга скользнули по нёбу, заставляя почувствовать холодный привкус металла и запах мужской плоти. Горячий, огромный, пульсирующий… он снова принялся скользить в моём горле, с каждым толчком проникая всё глубже и глубже, казалось бы, до самого желудка.
Глаза непроизвольно слезились. Снова задыхалась. Но к удивлению, мне уже было не так больно, как впервые. Горло начинало привыкать к баснословному размеру члена Хозяина, но разум — всё ещё отчаянно сопротивлялся.
— О, да… Какая же ты сладкая!
Он двигался всё быстрей и быстрей, пока я не ощутила, как ствол фаллоса заметно напрягся, превращаясь в камень. Тогда поняла — Дамир скоро кончит.
Так и случилось.
Горячая, вязкая жидкость, по консистенции напоминающая сырой белок, брызнула в глотку.
— Глотай, игрушка! Глотай!
Подумав о яйце, я тут же попыталась отстраниться, но Дамир ещё сильней вжался в рот, вколачиваясь до самого предела.
Наверно, я бы захлебнулась. Если бы он ещё хоть несколько секунд подвигался в трахее, не давая возможности вдохнуть.
Выродок вытащил свой заметно обмякший ствол, перепачканный беловатой жидкостью и недовольно рыкнул:
— Я же приказал глотать! Посмотри, что ты наделала, дура тупая! Приберись за собой!
А дальше, насильник заставил мой язык тщательно вылизать его гладкие яйца, до последней капельки проглотив оставшуюся влагу, которая невольно запачкала мошонку, выпав из моего рта.
Ничего унизительней, отвратительней, я ещё никогда не практиковала! Даже сожрать протухший сэндвич на помойке — было не так омерзительно, как вылизывать языком кончу настоящего демона!
Дамир застонал, невольно намотав мои волосы на кулак, прижав лбом ещё теснее к лобку. Сперма была практически безвкусной. Но вот у мошонки ощущался довольно-таки странный привкус.
Тигры за спиной изверга ликовали. Урчали, разминали лапы о кожаную обивку дивана и дикими взглядами наблюдали за тем, как их Хозяин жестоко имеет очередную никчемную самку.
Если бы отказалась сосать — тогда бы без разговоров отправилась на растерзание к полосатым тварям.
— Достаточно, сероглазая шлюшка. Неплохо. Весьма неплохо. У тебя, определённо, талант к сосанию. Будем развивать.
Наконец, я позволила себе выдохнуть и обтереть покрасневшие губы ладонью. В горле до сих пор было, как в гиблой пустыне. Больно, сухо, тошнотворно.
Бросив последний взгляд на расслабленный агрегат, Дамир успел уловить некое облегчение в моих отчаянных глазах. Но лукаво усмехнувшись, он резко вздёрнул меня с пола, злобно отчеканив:
— Не расслабляйся, сучка! Сегодня я опробую все твои сочные дырки!
И с этими страшными словами — дерзко бросил на кровать. Навалившись сверху.
ГЛАВА 8.
Не прошло и минуты, а его член снова превратился в мрамор. Когда пламенный хер упёрся в ягодицы — я невольно застонала, вцепившись руками в белоснежные простыни, а Барон, хохотнув, схватил меня за бёдра и резко поставил на карачки, каленом надавив на сжатые ноги.
— Вот так… Не вздумай шевелиться! — прорычал в спину, подразнивая, потираясь, толкаясь ещё не вставленным членом в узенькую дырочку, через тонкую материю пеньюара.
Тигры снова встрепенулись, грозно зарычав, заметно заёрзали на диване. Они явно нервничали. Но я — больше.
— Пожалуйста... Можно вас попросить? — впервые произнесла больше двух слов, обращаясь к пленителю.
Его голос наполнился холодом, а член — ещё более настойчивей прижался к вагине:
— Каждый раз, когда смеешь о чем-то попросить, называй меня Хозяин. На первый раз прощаю. Не буду наказывать. Ибо запомни, ты — моя вещь. Собственность. А я — твой законный Владелец.
Обречённо кивнула, собственными ногтями, насквозь прорывая дорогие шёлковые простыни:
— Х-Хозяин… Мне страшно, когда тигры так жадно смотрят на меня.
Чёрт.
Я тотчас же пожалела, имея глупость признать свой страх.
Перед ним. Сумасшедшим маньяком.
— Что ты предлагаешь? Вышвырнуть? Они словно дети мои родные… Я лично их вырастил. И лично роды принимал.
Больной придурок…
Безнадёжно!
Умолять, спорить, разговаривать… Бессмысленно!
— Ладно! Хватит болтать! Раздвинь-ка ноги пошире и постарайся расслабиться. В твоих же интересах! Не обещаю быть нежным. Всякая там сопливость — не по мне. Люблю грубо и жёстко. И сейчас — я буду еб*ть твою тесную киску, как козу на пастбище.