Шрифт:
Алексей Талан
Игрушка
Время - это такая сложная штука, что ты не знаешь, что будет в следующую секунду, но можешь точно предсказать то, что случится с тобой через пару лет. Например, Япония. Никому ненужные Курильские острова рано или поздно всё равно перейдут к ней. Крайняя перенаселенность и нужда в деньгах. Гигантская Россия и мизерное количество народа. Но почему нельзя предугадать то, что будет в следующий миг. Почему нельзя ловить капли дождя руками? Потому что дождь - он ничей. Его нельзя поймать. Всё было очень просто. Тяжелая шершавая граната размером с кулак. И два пальца, удерживающие чеку. А потом, когда пальцы посинели, и когда больше не осталось сил держать, рука нехотя разжалась, выпуская гранату, но это происходило слишком медленно. Тебе кажется, что проходит вечность, но на самом деле - лишь мгновения. Я из последних сил кидаю гранату. Простите меня, я не смог. За холмом раздаётся взрыв, а потом - всё. На самом деле, я мог не кидать, но тогда некому было бы кинуть вторую. И, если повезёт - то третью. Но как на самом деле это сложно - знать, что кроме тебя больше никого не осталось. Очень сложно найти хоть одну зацепку, ради чего стоит жить. Хотя бы ради тех, кто будет после меня, чтобы им было, с кого брать пример. Взрыв бьёт мне в уши. Пару минут я ничего не слышу, а потом раздаётся слабенький дребезжащий голосок, и он всё нарастаёт. Я чувствую, что это конец. Тогда я достаю ещё одну гранату и кидаю её. Пальцы сами нашаривают третью, но её нет. Я бессильно скребу ногтями по размокшему днищу сумки. Вот как. Оказывается, нечего было и загадывать. Всего две. А мне казалось, что три. Надежда - это последний бастион, это - последнее испытание. Это - как рывок на максимальный результат - показывает, сколько ты ещё сможешь выдержать. Сколько тебе осталось - ты не знаешь. Тебе кажется, что ещё чуть-чуть и мышцы разорвутся, лопнут, и ты с позором уйдёшь из зала. Но на самом деле - это лишь придаёт силы на следующий рывок, и тебе кажется, что он последний. Но берёшь
Я не чувствую пуль, и не слышу выстрелов. Я не чувствую, как с меня, ещё живого обдирают одежду, забирают какие награды и радуются, что убили офицера. Но тот офицер ещё пока далеко от них, и мне пришлась по плечу его одежда. Каждое мгновение - это как капля дождя, и не надо их считать. Их всё равно не будет больше, чем ты захочешь. Их надо ловить и чувствовать так, чтобы тебе было о чём вспомнить через тысячу лет или больше. И не надо молиться несуществующим богам. Всё равно, кроме тебя никто больше не сможет сделать следующий шаг. В каждом из нас живёт ребёнок. И в каждом из нас - тот мир, в котором мы хотели бы жить. Вот только не у каждого из нас есть та дверца, через которую можно уйти без возврата туда, где как тебе кажется находиться твой дом. Дети - это те, кто видит мир без очков. Те, кому ещё нечего терять и нечего дать взамен. Потом, они подбирают себе линзы кто в розовый цвет, кто посильнее, чтобы лучше разглядеть морщинки на лице сидящей напротив старушки, а кто послабее, чтобы не было так отчётливо видно потные лица тех, кто живёт напротив. Но так или иначе, они делают свой первый выбор. А пока они просто бегут. Они бегут так задорно я весело, они никогда не сомневаются, но потом, когда они пробегут достаточно и купят себе очки, они станут замечать, что практически никто не торопится вперёд, все живут своей обыденной жизнью. Ходят с утра на работу, пьют кофе и едят яичницу на завтрак. Это - та жизнь, в которой придётся жить. И только некоторые находят в себе силы не замечать этого и не останавливаться, а продолжать бежать всё быстрее и быстрее. Но у каждой дороги есть свой конец, иначе не было бы смысла так быстро бежать вперёд. А конец - это лишь начало нового пути... Не верь себе. Не бывает рая, не бывает ада. А бывает лишь то, во что ты осмелился поверить. То, куда не боишься шагнуть. То, что выдержит следующий твой шаг. Я открываю глаза - и мне уже сорок два. Я иду по тротуару и пью пепси. После того, как наши учёные отменили старость - мне стало скучно жить. Мы прогнали старушек, плетущих нити - теперь у нас есть автоматические станки. Но есть у каждого в жизни что-то такое, что он бы захотел изменить. Есть одно мгновение, но что случиться, если у тебя будет возможность вернуться туда, откуда начался твой путь. Вернуться в тот мир, в котором ты жил и попытаться что-то исправить, что-то изменить.
* * *
Я на мгновение закрыл глаза. Про себя я уже всё решил. Соблазны - это не самое плохое. Я вернусь туда, где я лежал в окопе с зажатой гранатой, я вернусь туда, где я убегал от римских патрициев. Я вернусь в Древний Рим и перепишу историю мира. Но - это лишь часть того, что я хотел. А я хотел всего лишь хотел подарить себе компьютерную игрушку. Кто-то откладывает деньги на машину, а кто-то покупает себе дорогую шубу из нерпичьего меха. Но у меня есть квартира, в которой помещается кровать и книжная полка, и почти всегда хватает денег на метро. Так что я доволен. А игрушку я куплю лицензионную. Это - как дань моде, когда позакрывали, а на следующий день с помпой открыли все рынки, продающие пиратский софт. После двенадцатого поколения машин человечество разучилось заваривать себе кофе на завтрак.
* * *
Я копил на эту игрушку целых два месяца. А завтра - её наконец-то привезут. Говорят, что нейропривод, который я купил на прошлой неделе уже готов с ней работать и уже вышли специальные патчи. Я специально сидел две ночи подряд и устанавливал их. Болтал на форумах и в чатах, подбирал нужные настройки. Говорят, что эта игрушка дарует тебе часть самого себя. Но это всё неправда - главное это то, что наконец-то можно почувствовать себя богом. Я специально взял отпуск на две недели, чтобы поиграть достаточно, а не приходить на работу постоянно с красными глазами. Свою жену я не видел уже три месяца, правда, с детьми встречался позавчера. Старшей - уже шестнадцать. Я впервые увидел, как она пришла на встречу с профессионально наложенным макияжем. Но я демонстративно этого не заметил. И она по-моему обиделась. А младшей - двенадцать. Уже научилась писать простенькие программки. Эти двое так не похожи, но от этого я люблю их не меньше. А то, что мы живём по отдельности - так даже лучше. Сейчас многие так живут. Сегодня в метро было мало народу, и я в вагоне был всего лишь один. Я уже предвкушал, как я завтра пойду по магазинам в поисках игрушки. Официально она вышла две недели назад, в России - завтра. На выходе из метро эскалатор почему-то не работал и пришлось подниматься пешком. На выходе меня встретил парнишка с проспектами в руках и долго что-то объяснял с необъяснимым упорством в глазах. Я посмотрел туда, куда он указывал - на другой стороне улицы красиво мигал какой-то новый магазин. Круглосуточный, между прочим. Так как завтра у меня был отпуск, я решил зайти. И когда я шагнул внутрь я сразу увидел её. После этого я уже не думал. Я сломя голову бросился её покупать и всю дорогу домой думал, что как мне повезло, но на самом деле я уже представлял себе как буду вставлять диск, подключать костюм, ставить патчи. До моего дома от магазина было десять минут пешком, но я добежал почти за четыре минуты. Вбежал в прихожую, скинул куртку, дотянулся до компьютера - пусть пока грузится, и побежал мыть руки. На кухне я быстренько сделал себе кофе, пару бутербродов. Странно, почему нужна такая спешка, как будто завтра конец света. Словно я боюсь не успеть, упустить какое-то очень важное мгновение. Я притушил свет в комнате и уселся в кресло ждать конца установки диска. Чуть не пролил кофе на описание к игре, но к счастью, обошлось. Не люблю горячий кофе. Надо чтобы был такой, чтобы можно было не прихлёбывать, а именно пить, как пьют кока-колу или минералку. Так уходит меньше времени. Установка почти завершилась и я стал в подробностях рассматривать всевозможные настройки, а после пятнадцати минут плюнул, и решил, что прелюдии уже достаточно, можно начинать играть. Я, ни о чём больше не думая, быстренько сел в кресло, активировал сенсоры и закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Сейчас надо ждать около пяти минут, пока загрузится. Зря фантасты писали про какие-то нейро-связи с компьютером, чтобы тебе сверлили в башке дырку, якобы после этого, только лучше соображаться будет. Нифига подобного. Просто положил руку на сенсор - и всё. Правда, только надо сидеть в специальном фиксированном кресле, а всё остальное - взаимодействие нервной системы с компьютером. Всё довольно просто, если разбираться в принципе действия Игра меня поразила как водится, крутой заставкой, музыкой и очень красивым, объёмным и приятным на ощупь меню. Я дотянулся до строки "Новая игра", заглянул в неё снизу, сзади, наблюдая быстрый бег искрящихся шариков - было очень красиво. Очень кстати я совсем недавно купил себе новую видеосистему. Думал сначала, что зря, но потом оказалось, что нет. Применение всё же нашлось. А теперь должно было начаться самое интересное. После активации строки свет померк, неприятная полусекундная задержка - и вот.
* * *
Голос в темноте, где ничего больше нет. Я вешу там, где нет ещё пространства. Слева и справа от меня - зарождающаяся россыпь звёзд, которые быстро приближались, разлетаясь при этом во всех направлениях. Я чуть было не потерял ориентацию. Мне стало казаться - что всё это взаправду. Холод, который можно потрогать, кристаллики газа вокруг меня и красивая сказочная россыпь чуть впереди. Я чуть было не задохнулся от восторга. Мне стало казаться, что на меня давит мрачное тугое пространство, издалека жёлтый глаз Солнца и пролетающие со свистом планеты. Кажется, я пропустил момент формирования Солнечной системы. Какие-то красивые комочки стали вращаться вокруг молодой ещё звезды пусть. Я попробовал что-то изменить - но не получилось, какая-то сила удерживала меня. Наверное, это была ещё вводная часть игры. Я попробовал переместиться - удалось довольно легко. Но свобода была ограничена. Я не мог, например, почувствовать мир, стать им, как это пишут в книжках. Легко получалось менять масштаб, вращать под любым углом, но только не пускало за пределы системы. Я видел, что кое-что там тоже двигалось и взрывалось и разлеталось в разные стороны - но это скорее всего был фон, хотя мне казалось, что всё было настоящее, так это было реально. Когда система сформировалась, на третьей от Солнца планете что-то стало появляться, какая-то радужная оболочка. Я не знаю, какой был масштаб времени, но заметил яркие маленькие вспышки недалеко от Марса, а потом около него появились какие-то камешки, издалека это было как пыль. Почти в то же время, ну, может минуту спустя, на Земле стало что-то происходить. Я это понял потому, как стал вращаться вокруг планеты. Я не мог на неё опуститься, что-то не пускало, но уже и выйти за пределы орбиты было нельзя. Голос сказал - год десятый от сотворения мира, я мигом, мгновенно упал вниз. Как будто меня притянул какой-то
* * *
Всё красивое когда-нибудь становится однообразным. Всё хорошее быстро проходит, зато потом часто вспоминается. Поэтому надо быть очень осторожным, чтобы не вспугнуть мгновение, потом бывает его жалко. Так и сейчас. Сидя на берегу ручья я смотрел в прозрачную воду. В ней что-то иногда проплывало, но мне было лень ловить мальков. Я ждал большую рыбу. Наконец-то, когда солнце встало ровно посередине, а тени практически исчезли, очень быстро проскользнула рыбина. Буквально через секунду, я уже держал в руках копьё с рыбой. Она была не такая уже большая, и всё ещё трепыхалась. Сейчас, наверное, ещё только начало весны, но уже ощутимо жарко. Вчера на сборе старейшин говорили, что южные племена вынуждены кочевать - ледник. Я этого не понял. Мне казалось, что ледник - это что-то небольшое, обычный кусок льда, один из многих, которые в изобилии плавают весной по ручьям. Но оказалось, что ледник - это что-то большое и холодное.
* * *
Болезненный провал в памяти. Какие-то люди, какие-то лица, вечер у костра, смех, дети, может быть мои, и непривычный холод вечерами. Но, это всё не то. Что-то случилось, что-то пошло не так. Сегодня опять шёл снег, и старейшины собрали свой совет уже второй раз за неделю. Сегодня они выбирали самых лучших из нас. Самых метких и самых сильных, самых ловких и самых умных. Что это? Зачем им это было нужно. Я не знаю. Но я вошёл в заветную пятёрку. Зачем это было им нужно? Через пять дней, когда с утра я увидел лёд у входа, мне стало не по себе. Шёл самый разгар лета, когда бывает так жарко, что приходится пить специальную горькую настойку, чтобы не кружилась голова, но вместо этого становилось всё холоднее. Говорят, что самые дальние племена уже двинулись в наш район. Говорят, что здесь ещё теплее всего. И скоро здесь будут все уцелевшие. Да, некоторых успело завалить, некоторые не ушли вовремя и погибли, как только закончились и точно так же умерли от холода стада, как только замёрзли реки и нельзя было ловить рыбу, но большинство двигалось. Мне стало страшно. Ночью я долго не мог уснуть, мне снились горы и почему-то синее небо, ледяная шапка и морозный ветер, как я стою на вершине горы, и пар при дыхании. С утра старейшины объявили, что скоро здесь будут все племена, и нам необходимо переселяться, куда-то в другое место, далеко-далеко, где будет тепло всегда. Тогда нас вызвали на совет и сказали, что нам предстоит сделать что-то очень важное для всех, для моей жены Нарьи и для детей из другого племени, что это важно для всех. Поднялись и что-то долго говорили старейшины, пришедшие из других племён. Завтра, они сказали, надо непременно выдвигаться. Нам уже сшили тёплые одежды и приготовили запас еды, и ещё с нами пойдёт старейшина Фаэн, из нашего племени, потому что он был моложе и крепче всех, хотя ему и было лет эдак шестьдесят, у него почти не осталось зубов и он очень забавно шамкал. Но каждое его решение выполнялось беспрекословно и мгновенно, потому что понимали, что просто так старейшиной никто не становиться. На следующий день мы выступили. Обычно мы не выходили далеко, я один раз только два дня провёл вдали от племени, когда охотился при проведении посвящения, но небольшой опыт остался. Нас было шестеро - пятеро мужчин племени и старейшина. Мы шли не так быстро, но Фаэн сказал, что пока можно, надо идти так быстро, как мы сможем. Фаэн нас обгонял, и нам приходилось его догонять. Это было непривычно и поначалу нелегко. Но это было просто идти за тем, кто задаёт темп, тебе кажется, что ты не устаёшь. Не то, что когда ты идёшь один. Правда в конце дня я заметил, что Фаэн дышал чаще обычного и из носа у него шла кровь, но я не обратил на это внимание - считается неприличным указывать на что-то старейшине. Он и так знает больше, чем все мы. Потом стало очень холодно. Пока мы шли, я успел расспросить у Фаэна, куда мы идём. Он что-то смутно рассказывал про какие-то ртутные двигатели, про какой-то Золотой век. В конце концов я понял, что с помощью какой-то машины нам нужно попасть в другое место, где тепло, иначе практически уже через месяц все мы замёрзнем, и что Фаэн сам всё, что он мне рассказывал глазами вряд ли видел. Слишком он смутно всё описывал. Отсюда уже ушли все стада, и еды будет не хватать, тем более, если сюда пришли все, кто успел сбежать от холода и выжил.
* * *
Очередной провал в памяти, будто выдрали кусок плоти с мясом. Сегодня умерло ещё двое, и остались лишь я и Фаэн. Зато, у нас будет больше шансов, осталось больше еды и тёплой одежды. Было холоднее, чем мы ожидали. Утром старейший сказал, что нам осталось ещё неделю, и что будет становиться ещё холоднее. Я заметил, что Фаэн стал иногда кашлять. Я тоже плохо себя чувствовал первое время, но потом привык. Всё-таки мы шли уже почти месяц.
* * *
Я проснулся в одиночестве, было немного непривычно, вчера умер Фаэн и я похоронил его. Странно, но у меня даже не было мысли, что мы зря начали наш путь. Мне казалось, каким-то шестым чувством, что всё идет как надо, так как мы задумали, как сказали нам старейшины. Из одежды я не взял только камелайку Арка, он был низкорослый, и мне не удалось её перешить. Ветер ожесточённо бил в лицо, холод пробирал так, что хотелось упасть и больше не вставать. Каждый шаг - это очередная победа, каждый шаг - это что-то очень сложное, он отдаётся в голове и кажется, что у меня не хватит сил для следующего. Слёзы замерзают на ветру, я обмотал своё лицо, всем, чем было. Оставалось дойти только до реки - полдня пути, а потом, сказал старейшина Фаэн - больше ничего не нужно. "Только дойди", - прохрипел он мне перед смертью, ухватив за край куртки. "Я дойду", - подумал я, вот только отдохну. Я упал и вставать мне не хотелось. Лежать было так приятно. Не хотелось даже есть. Вся еда кончилась уже давно, а подножный корм весь замёрз и очень тяжело было его согревать, катая ледяные шарики во рту. Я закрыл глаза. Воспоминания нахлынули потоком. Я вспомнил, что как это хорошо стоять на вершине горы, как захватывает дух, и как бывает холодно зимой, когда выходишь... Но воспоминания оборвались сразу же, и в голове остался только тёплый костёр в пещере вечером. Я почувствовал, что горю. Огонь - это не то, до чего можно дотронуться. Это то, что горит каждый день, это то, что горит, когда даже тогда, когда ты закрываешь глаза. Дотянись до него, открой глаза, но не трогай, иначе можно обжечься. Я встал и пошёл. За пять минут я вспотел. Когда стало настолько жарко, что мне захотелось раздеться, я понял что дойду. Я знал это. Потом, когда стало медленно темнеть, я уже не мог сделать ни шага, но шёл вперёд. Я всё ещё горел. Я знал, что дойду и это знание не давало мне упасть. Я всё шёл и шёл. Ветер бился в бессилии об меня, но я уже не чувствовал его. Стало ещё холоднее, и от мороза всё было звонко и кристально чисто, но мне было жарко. Внутри - я горел. Всё что нужно - это лишь поверить в себя, открыть в себе свой огонь. Ведь богом становится не тот, кто сидит где-то наверху и управляет миром, а тот, кто идёт сквозь пламя и холод, тот кто может противостоять им. Я дошёл. Я упал у тёмной горы. Я так лежал наверное час, не в силах больше двигаться. Я сгорел до конца и ветер знал это. Теперь он брал у меня реванш за тот отчаянный безумный рывок. Но я был рад, что дошёл. Гора стала медленно трястись, а потом снег на ней стал таять. Я понял, что та часть, которую я видел - была лишь верхушкой. И гора была какая-то слишком правильная, не похожая на настоящую. Природа никогда не сделает такие формы, они лишены смысла, они подчиняются тем законам, которые мы придумали для себя. Когда снег растаял, я увидел на самом боку какую-то надпись. Меня немного учили читать. Я долго её разбирал, но потом понял. Какое-то странное выражение - "Надежда Фаэтона". Мои глаза закрылись сами собой, сил больше не оставалось. Я нашёл гору, а что будет потом? Старец говорил, что мне стоит лишь произнести определённый набор цифр и какую-то странную команду вблизи с это горой. А потом старейшины племени сделают остальное. Я не понимал, как могут сделать остальное старейшины, ведь они были далеко, но я не спрашивал. Еле-еле шевеля губами я сказал то, что заставил меня вызубрить старец, а потом заснул. Мне казалось, что меня укачивает, уносит куда-то далеко. И я слышал, что это не так страшно умирать в холод.
* * *
Корабль принял координаты, он был сделан много лет назад, почти тысячелетие, но он был построен, чтобы служить вечно. Компьютер принял мысле-импульсы и стал выполнять полученную команду. Звездолёт бесшумно поднялся и понёсся в сторону, где собрались в кучке все племена. Потом его будут называть Ноевым Ковчегом, а всё, что произошло - Потопом. Но потоп был потом, когда таял ледник, просто это были два очень ярких события, которые ничего не стоило связать воедино. Корабль уносился всё дальше, оставляя внизу маленькую точку. Это было не так сложно, найти выход. Главное - было пережить холод. Я поднялся и пошёл назад, потому что я привык бороться до конца. И я шёл, пока не упал, пока не настала ночь, пока меня не окутал ласковый холод, и тогда я понял, что стал свободен.
* * *
Следующий виток - почти не запомнился, а всё что было потом - очень однообразно, раз за разом всё было одинаково - спасти мир, спасти определённого человека, но ничего такого, чтобы запомнилось мне как холод. Говорят, что к холоду человек не может привыкнуть - так же, как и к жаре. Я закрыл глаза, чтобы отдохнуть - новый виток скоро начинался. В этот раз я умирал. Я довольно редко умирал, обидней всего было сгореть в библиотеке, ведь у меня почти получилось её спасти, но наверное, важен тот факт, что я пытался её спасти. Мне хотели публично устроить экзекуцию, но я не дался, убежал в библиотеку, тогда на меня плюнули и просто бросили факел. Дым заполнял все помещения, но я нашёл в себе силы встать и побежал в главный. Я стал выкидывать книги. Раз за разом. Некоторые успевали подбирать, стража уже не смотрела, некоторые стражи успевали бросить обратно. Один раз меня почти поймали, но я вовремя кинулся в огонь. Что странно - я стал гореть ещё сильнее. В последний раз было труднее всего, одежды почти уже не осталось, а глаза уже ничего не видели. Я вернулся в зал и, наверное, упал. Потому что падая - я прошептал себе, - от огня я ещё не умирал, и, собравшись с силами шагнул в пламя. Сделать шаг было уже не так сложно, потому что я понимал, что оставшись здесь, я всё равно сгорю, но будет это дольше, придётся ждать пока пламя подберётся ближе. Как говорят, храбрецы - это доведённые до отчаяния трусы. Может быть.