Игрушки для взрослых мужчин
Шрифт:
Рэм Константинович вздыхает и абсолютно неожиданно начинает смеяться в ответ, лицо его потихоньку проясняется.
Кот с полу растерянно заглядывает Рэму Константиновичу в рот и на всякий случай залезает под диван... Зяблик не любит, когда его русский хозяин веселится, Зяблик – редкостный сноб.
– Чего смеетесь?– раздается из-под дивана. – Смех – от придурковатости!..
Но хозяева не слышат, они продолжают разговор на повышенных тонах – все на ту же тему.
– Нет, ну зачем ему оборванка, зачем?..– Рэм Константинович никак не может успокоиться.
Невезение с дочерью сводит его с ума. Он скрипит зубами и мучительно гримасничает, ведь дочь Влада – его любимый ребенок! С сыновьями у Рэма Константиновича отношения сложные и прохладные уже давно. Но если с Егором они общаются по телефону и даже встречаются пару раз в год, то с Николаем Рэм Константинович не говорил уже около пяти лет. Когда тот учился в старших классах, Рэм Константинович почему-то перестал быть для него авторитетом. Поэтому Николай – давно отрезанный от него «ломоть». Ломоть ведь от слова «ломать»?..
– Тебе нравится не быть джентльменом?! – Полина Давыдовна от души фыркает. – Сами разберутся... Попомни мои слова.
У Полины Давыдовны в отличие от мужа любимчиков среди детей нет. Она любит Николая, Егора и Владу в равной мере самоотверженно и беззаветно. Не проходит и дня, чтобы она не позвонила каждому своему птенцу и не спросила, как идут у него дела! Полина Давыдовна нутром чувствует, когда Николаю плохо и он снова «запутался» в женщинах, с которыми ему катастрофически не везло... И когда Егор мечется в поисках себя, ведь он – издерганный, творческий человек... И когда Влада несчастна, Полина Давыдовна тоже в курсе.
– Конечно, ты всегда над, – ворчит Рэм Константинович, закатывая глаза.
– Да, я надситуацией, – соглашается Полина Давыдовна. – А Влада – взрослая женщина, ну что же, разведётся и снова замуж выйдет! Тоже мне горе... Ах, какое удовольствие с одними брюками всю жизнь коротать, – делает характерный неприличный жест Полина Давыдовна.
– Поговори! – рычит Рэм Константинович на супругу. – Доброе матерное слово в таких случаях способно творить чудеса, – басом изрекает Рэм Константинович и решительно встает. – Оборванка посягнула на святое... Решила в рай с черного входа войти?.. Теперь пощады пусть не ждет. Завтра же еду в Москву! Не хватало нам...
– Чего? – интересуется Полина Давыдовна.
– Николай женился черт знает на ком, а теперь вот и у Влады проблемы.
Зяблик выглядывает из-под дивана и чихает... Низенький Рэм Константинович едва достает до плеча прекрасной Полины Давыдовны, но смотреть на него крайне страшно.
– Озверел, – вздыхает Полина Давыдовна, зная собственного супруга, как таблицу умножения, пять пальцев и процесс выпечки тонких румяных блинов.
Встреча
Тусклый свет ночника в занавешенной наглухо комнате. Вчера была необычайно яркая луна, и Влада, устав от нее за прошлую ночь, задернула портьеры.
«Забавно, что я уже живу одна...» – думала Влада, засыпая под утро.
На часах было почти девять утра, когда она встала и, накинув халат, забрела в комнату дочери... В ящике раскрытого стола у когда-то идеального ребенка за салфетками обнаружились пачка презервативов, распечатанный блок сигарет и полбутылки сухого.
– Боже мой, я – старуха! – ужаснулась Влада, увидев в зеркале свои глаза с синими мешками под ними. – Машке пятнадцать, мне тридцать пять! Мой муж уехал в Штаты и, видимо, вернется, но уже не ко мне...
Она быстро оделась и накрасила глаза. В доме было непривычно тихо, и хотелось тотчас из него бежать. «А раньше абсолютная тишина казалась раем!» – подумала Влада, взглянув на телефон.
– Время ограничено, – громко сказала и повторила шепотом она: – Мое время ограничено... Пожалуйста, приезжай! – силясь не дрожать голосом, когда произошло соединение, попросила она. – Он меня бросил, бросил!.. Только давай не дома, а встретимся в «Трюфелях» на углу Большой Никитской, как всегда по вторникам... Как ты меня узнаешь? Не смеши, пожалуйста... Да. Что?.. Помню, ты говорила мне, что надо три раза на дню красиво пройтись в нижнем белье перед мужем, чтобы однажды он не сделал ноги... Не успела, забыла, все как всегда! – Влада вздохнула, улыбнулась и положила трубку на рычаг.
Не раздумывая, она стащила незастегнутое черное платье через голову и красиво прошлась по этажам своего дома, но... Бармичев был в Штатах, дочь в школе, а прислугу Влада не держала из-за идиосинкразии к чужим людям. Выбрав белый костюм и аккуратно срезав с него бирку, она повернулась к зеркалу. Почему-то было очень грустно и почему-то очень хотелось плакать именно сейчас. Так уж сложилось. Жизнь ни разу до этого дня не показывала Владе дулю или кукиш, исключая вот этот самый раз – с влюбленностью мужа в жалкую дворничиху.
Ресторанчик на Большой Никитской.
Влада подъехала к нему без четверти четыре и походкой от бедра вошла в приоткрытую швейцаром дверь, у окна сидела ее подруга Цаца и с аппетитом ела пасту из огромной фаянсовой тарелки.
Влада присела и огляделась, пустой зал, пропахший трюфелями, успокаивающе действовал на нее.
– Мне нужен совет, Цац.
– Мой? – отвлеклась от пасты Цаца. – Ты уверена?.. Я же в Лондон собираюсь, – хмыкнула она.
– Твой, – кивнула Влада.
– Советчик из меня хреновый, – Цаца, быстро наматывая на вилку пасту, критически оглядела костюм Влады. – А ничего костюмчик, гламурненький... Так ты пошутила насчет мужа?.. Как-то ты странно выглядишь, не беременна случайно? Ну, не молчи. Есть будешь?
Влада кивнула и начала рассказывать...
– Ну что ж, поедем к ней и посмотрим, что она за птица, или оставим ей твоего муженька?.. Официант! – позвала Цаца. – Заснули, что ли?
От бара к ним быстро шел официант на длинных негнущихся ногах.