Игрушки
Шрифт:
— Ну и вид у тебя, — покачала она головой, оглядев меня сверху донизу, и снова заключила в крепкие объятия.
Боже, какое знакомое чувство — звук ее голоса, теплый запах кожи… Да, теперь я точно дома.
Она отступила на шаг назад и снова осмотрела с ног до головы.
— Но объясни, ради Бога, куда делись твои чудесные волосы?
Я погладил ладонью голый череп.
— Теперь такая мода в городе, — ответил я, а потом спросил: — Кто эта женщина и почему она здесь?
Мать взглянула мне в глаза и негромко ответила:
—
Глава 39
Я резко оглянулся на нахальную преступницу — и, возможно, убийцу — и опять перевел взгляд на маму. Вроде бы она говорила искренне, без страха или принуждения. Не то я сразу бы почувствовал подвох.
— Что значит «сестра»? — задал я довольно глупый вопрос.
— Мы не рассказывали тебе о Люси, потому что это было слишком рискованно, — подал голос появившийся из дома отец. — Боялись, что тогда ты не сможешь так хорошо выполнить свою главную задачу. Стать одним из них… из чертовых элитов.
Да что тут происходит, черт возьми?
О чем он говорит? Что со мной сделали родители? Они использовали меня как пешку в своей игре? Превратили в тайного предателя? Внедрили как «спящего» агента?
— Пойдем со мной, прошу тебя, Хэйз, — попросил отец. — Я должен тебе кое-что показать.
Я послушно последовал за ним в сарайчик, служивший ему мастерской. Здесь все было мне хорошо знакомо, особенно крепкий запах красок и машинной смазки.
— Надо же, ничего не изменилось, — пробормотал я. — Как будто никуда и не уезжал.
— Это именно то, что можно ожидать от безвредного и неуклюжего чудака, верно? — отозвался отец, кивнув на царившую в затхлом сарайчике неразбериху.
На нескольких столах были беспорядочно рассыпаны детали каких-то электронных устройств. Они выглядели как старый и бесполезный хлам.
— Можно и так сказать, — согласился я.
Как и большинство детей, в детстве меня мало интересовало, чем занимались мои родители.
Изучая в университете человеческую цивилизацию, я много читал о движении так называемых хиппи. Ричард Бротиган, Том Вулф, Кен Кизи, фильм о Вудстоке. Мне не раз приходило в голову, что мои родители, жившие «вне системы», где-то на обочине общества, здорово смахивали на длинноволосых бунтарей, появившихся незадолго до того, как человечество прямым путем устремилось к саморазрушению.
Мои старики даже одевались, как хиппи. Мама носила длинную косу, мешковатые джинсы или платье по самые щиколотки. Отец ходил в потертой кожаной шляпе и выцветшем комбинезоне, с длиннющей бородой в «колониальном» стиле. У них была куча всяких книг, журналов и прочей печатной продукции о той эпохе, что была до Дня 7–4. Я и сам их иногда почитывал.
Взяв в руки электронную плату, я внимательно рассмотрел матричный кристалл. Кажется, это была последняя модель компьютерного процессора.
— Ты всегда смахивал на чокнутого профессора, — заметил я.
— Что ж, в каком-то смысле так оно и есть. Хотя… все-таки это была скорее поза, — улыбнулся он. — Так сказать, шарада. Или, если хочешь, откровенное вранье.
Он открыл дверцу шкафа, заваленного всяким мусором. Его задняя стенка повернулась вокруг своей оси и открыла бетонную лестницу, уходившую глубоко под землю. Ступеньки были старыми и истертыми, но я никогда не видел их раньше. Как, впрочем, и свою сестру.
Я покосился на отца.
— Еще одна вещь, о которой вы боялись мне говорить?
— Не уверен, что это и теперь безопасно, — спокойно возразил он. — Пойдем. Пора тебе кое-что узнать.
— Это противорадиационное убежище, — вставила появившаяся за спиной мать. — В прошлом люди строили такие, чтобы прятаться во время ядерной войны. Одна из причин, почему мы поселились здесь. Удобное место для нашей лаборатории.
— Лаборатории? У вас есть лаборатория? Но зачем вам…
Мать остановила меня, прижав палец к моим губам.
— Сначала взгляни, — посоветовала она. — Потом поговорим.
Просторное подземелье, в которое мы спустились, представляло собой полную противоположность царившему наверху хаосу. Здесь все было идеально чисто и аккуратно, в безупречном порядке и по последнему слову техники.
Я увидел сверкавшие металлом рабочие столы, великолепные наборы инструментов и длинный ряд инкубационных камер. В наполненных жидкостью сосудах пульсировала живая ткань. За открытой дверью находилась полностью оборудованная операционная.
И все это устроили мои родители? Два милых старика домоседа? Два безобидных хиппи?
Мать отвела меня в соседнюю комнату, где стояли несколько удобных кресел, кушетка и старое видеоустройство под названием «телевизор»: я видел такие на картинках, но не подозревал, что они еще существуют.
— Мы хранили их для тебя, Хэйз, надеясь, что ты когда-нибудь все это увидишь, — объяснила мама. — Посмотри эти диски. На них то, что раньше называли «домашними фильмами». И почти везде ты — главный герой.
Глава 40
Я вставил диск, и на экране появилось зернистое изображение, снятое такой же допотопной камерой, как и сам телевизор.
Симпатичный малыш лет четырех вприпрыжку семенил рядом с матерью, ухватив ее за руку. Они шагали по пляжной гальке к озеру, а за их спинами виднелся дом.
Я сразу узнал женщину — совсем молодую, с короткой стрижкой, ослепительно красивую. Это была одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал. Она вполне могла стать кинозвездой.
Мальчуган кое-как поспевал за ней, заливаясь счастливым детским смехом, на какой способны только люди. В таком возрасте дети элитов — предварительно выдержанные в течение двух лет в инкубационных камерах — двигаются и говорят, как десятилетние. К тому же у элитов не бывает пупков, а у этого был, и внушительных размеров.