Игры богов

Крышталев Владимир Анатольевич

Что-то в моем ответе рассмешило Марго.

– Забавный ты человек, Алексей! У меня такое впечатление, что еще через пару минут ты пойдешь интересоваться, подписали ли они контракт с твоим менеджером.

– А кстати, да! – спохватился я. – Как это я сразу не подумал! Ну да ты же знаешь, с творческими людьми всегда так. Все мы невероятно рассеянны… Куда я подевал свои очки?..

Я вполне серьезно начал искать очки, чем снова потешил Марго.

– Какие очки? Их не носят уже почти тысячу лет.

– Упф! Наверняка

они изрядно запылились за это время.

Было уже совсем темно, когда мы вышли из ресторана. На небе высыпали бесчисленные звезды; среди них было очень много ярких – гораздо больше, чем в небе Земли, к которому я успел привыкнуть за эти годы. Здесь, на Менигуэне, Млечный Путь ослепительно сиял, растянувшись от горизонта до горизонта, и казалось, что у отдельных звездочек даже виден диск. Конечно, это был обман зрения: все они очень далеко для таких подробностей. Но небосвод впечатлял своей грандиозностью.

С приходом ночи поднялся ветерок, и теперь листья фероннов непрерывно трепетали. Их шелест заглушал звуки близкого города, а ветерок приятно освежал, и хотя в зале ресторана не было душно, ночная прохлада показалась мне как раз тем, что нужно. Я с удовольствием вдыхал воздух, еще хранящий в себе воспоминания о просторах вокруг Калго.

Посетители все продолжали прибывать. Я издалека увидел, как роскошная машина подруливает к стоянке, на которую я днем не обратил внимания. На стоянке уже почти не оставалось места.

– Давай прогуляемся пешком, – предложила Марго. – Здесь совсем недалеко.

– Давай, – легко согласился я.

И мы направились в сторону города.

Отойдя немного, я оглянулся полюбоваться вывеской (если здесь подходит это слово). Теперь она переливалась всеми цветами, и ее свечение наверняка было заметно за несколько километров. Цвета изумляли яркостью и чистотой – так изумляет спектр радуги, полученный в затемненной комнате при интерференции или дифракции луча света.

Марго тоже обернулась:

– Красиво, да?

– Здорово придумано. Наверное, одна эта вывеска привлекает сюда ежедневно десятка два человек.

Я сказал это без всякой задней мысли, но моя спутница рассмеялась:

– Алексей, ты только что невольно подтвердил старую истину. Все мужчины – утилитаристы. Вместо того чтобы просто насладиться красотой, ты стал прикидывать, какой доход имеют с этой красоты ее создатели.

– Неправда, – возразил я насчет утилитаристов. – Я, к примеру, романтик, а насчет дохода – так это просто академический интерес.

Честно говоря, для меня самого осталось загадкой, почему на замечание Марго я ответил именно так. Пришло в голову, и все тут. Не может же быть, чтобы я на самом деле в глубине души был таким меркантильным!

Насмотревшись вдоволь на вывеску, мы отправились прочь.

Впереди мерцали огни Калго. Сбоку бежала дорога, по которой изредка проносились

машины, помигивая габаритными огнями. А рядом со мной шла Марго. Ночной ветерок бесстыже зарывался в ее волосы, несколько раз попытался заглянуть под платье, но оно было слишком облегающим, и ветерок отступил. Темнота добавила моей спутнице загадочности, и теперь моя рука все норовила обнять ее…

В который раз я одернул самого себя и, дабы нарушить затянувшееся молчание, спросил первое пришедшее в голову:

– Марго, а ты читаешь мысли постоянно?

– Господи, Алексей, я не читаю мыслей. Я не могу тебе объяснить, что это такое, потому что ты, вероятно, никогда не испытывал чего-либо в этом роде.

– И все же?

– Иногда это удается лучше, иногда хуже. Вот ты, например, часто закрываешься, и тогда я даже приблизительно не могу сказать, о чем ты думаешь.

– А сейчас? Она рассмеялась:

– Сейчас все просто. Ты хочешь обнять меня. Правда?

Мы остановились. Я внимательно смотрел в ее глаза, которым выпитое вино добавило блеска, и она не отводила взгляда. Чуть приоткрытые в улыбке губы притягивали…

– Нет, Марго, – решительно сказал я, – давай определимся. Тебе нужна моя помощь – ты ее получишь. Я уже пообещал. Так что тебе вовсе не обязательно для этого соблазнять меня. Я сделаю все, что нужно.

Выражение ее лица не изменилось, только я вдруг заметил, как появилась в уголке глаза крохотная слезинка. Но когда Маргарет заговорила, ее голос был по-прежнему теплым и не хранил в себе никаких признаков изменения настроения:

– Для этого… Нет, Алексей, это было бы слишком грустно. Прости меня… Пойдем, уже поздно.

Она зашагала дальше. Я глядел на сникшую фигурку и совершенно не мог разобраться в своих чувствах. Потом, запоздало спохватившись, догнал Марго, поравнялся с ней, и мы долго шли молча, наблюдая, как приближаются огни мегаполиса.

После свежей прохлады загородного простора воздух бетонных улиц казался спертым и горячим. Фонари словно нарочно выделяли из темноты груды мусора, делая ночной город и вовсе неприглядным. Единственным, что как-то скрашивало это безобразие, были сверкавшие в своем многоцветий рекламные вывески.

Мало-помалу наш с Марго разговор ни о чем восстановился, и мы так же шутили, смеялись, рассказывали различные истории, как и до неприятного объяснения. Тем не менее меня не покидало чувство вины, которому, кстати, я не смог подыскать нормального логического обоснования. Да и не было у меня на это охоты.

Моя спутница, что-то вспомнив, как раз начала новую историю:

– Представь, Алексей, в прошлом столетии на Менигуэне…

В этот самый миг из светящегося круга прямо нам под ноги выпрыгнуло какое-то насекомое, отчаянно заверещав. В моей памяти что-то зашевелилось. Подозрительно знакомый звук…