Игры богов
Шрифт:
– Двадцать Адских псов, – повторил парень, покачав головой. – Целых двадцать.
Тени явственно скользили по граниту и становились длиннее. Вечер.
«Вечер», – подумал Бродяга. Еще одно слово, к смыслу которого нужно заново привыкать. Вечер – это когда солнце садится, темнеет небо и появляются звезды. И наступает ночь.
Бродяга вздрогнул и оглянулся на мертвых псов.
– Меня зовут Бес, – сообщил парень. Бродяга пожал плечами и наклонился, выбрав оружие поцелее. Меч.
Взвесил его в руке. Легкий.
Меч послушно превратился вначале в дугу, а потом и в кольцо. И остался кольцом, когда Бродяга разжал одну руку.
– Ни хрена себе! – прокомментировал Бес. – А разогнуть сможешь?
Бродяга мельком глянул на парня, отбросил испорченное оружие. Меч звякнул на камне, откатываясь в сторону.
Глубина Расселины уже стала совсем темной, уже нельзя было различить цвета камней. Но Бродяга помнил, что они бурые, это темнота сделала их черными.
Темнота, которая словно выдавливалась из Бездны.
Бродяга увидел двухстороннюю секиру на длинной деревянной рукояти и присел. Легковато оружие, оценил Бродяга, но рукоять оказалась неожиданно крепкой.
Из глубины Расселины донесся странный звук. Словно кто-то зевнул после длительного сна.
Бродяга уже хотел выпрямиться, но его внимание привлекла фигурка на оборванной цепочке, лежащей возле трупа.
– Ты там остаешься? – спросил Бес. – Или пойдем?
Бродяга выпрямился, сделал несколько шагов и оглянулся. Тело одного из Псов пошевелилось? Или это только игра теней?
Пустыня.
Ноги увязли в песке. Песок начинался сразу за кровавым гранитом. Пустыня дышала, поскрипывала под ногами, струилась под ветром, но ни одной песчинкой не пыталась переступить Порог – невысокий, в палец высотой, барьер у начала Расселины.
Солнце уже стояло у самого горизонта.
– Так и будем стоять нагишом? – спросил Бес. – Как статуя священного дровосека?
Бродяга обернулся к Бесу.
Почему-то на лице Бродяги медленно появилась улыбка. И по мере того как она становилась шире, улыбка Беса гасла. Словно Бродяга перетянул к себе чужую улыбку.
– Псов Бездны двадцать пять, – вдруг вспомнив, сказал Бродяга. – Четверть сотни. Потому что всего их сто, а выходов из Бездны четыре. На западе, востоке, севере и юге. И Псам не дана смерть. Им даровано только временное забвение. До наступления ночи. Ночь, время Бездны на земле, исцеляет раны Псов, своих защитников, коим не дано переступить Порог и которые не дают его переступить никому из истинно живых.
Из Расселины донесся вой, полный боли и злобы. Бес вздрогнул и оглянулся.
– Это стихи, – сказал Бродяга. – Или, если быть точным, было стихами, пока я не перевел их с языка бродяг севера.
– Они там чего? – спросил Бес, указывая рукой в сторону расселины.
– Они там оживают, – сказал Бродяга. – Раны затягиваются, кровь, закипая, возвращается в жилы… Ну и так далее. Когда стемнеет окончательно, они снова будут готовы к употреблению.
– Я надеюсь, – сказал Бес, – что Порог – это вот этот камень?
– Давай останемся и проверим, – безразлично предложил Бродяга.
– На хрена нам такие знания? – сам у себя спросил Бес и сам же ответил:– Нам такие знания и даром не надо, и за деньги не надо. Во многом знании – многая печаль.
Он отошел от Порога и еще раз внимательно посмотрел на Бродягу.
– Я сегодня видел только двадцать Адских псов.
– Псов Бездны, – поправил Бродяга. – Пятеро остались лежать там, за поворотом.
– И сколько еще людей осталось там же? – спросил Бес.
Бродяга усмехнулся.
Лицо Беса стало совсем серьезным.
– Ты один прошел через пятерых Псов?
– А мы, кстати, почти одного роста с тобой, – сказал Бродяга.
– Если ты намекаешь на одежду, – Бес отряхнул свой плащ от песка, – то за вон тем барханом остались мои горбатые, а вон за тем – горбатые тех несчастных. И если мы не найдем чего-нибудь подходящего в моих тюках, то найдем, я думаю, в вещах покойничков.
– Лучше в твоих, – сказал Бродяга, подбрасывая на руке фигурку, подобранную в Расселине. – Мне не хочется брать ничего из вещей проклятых.
Солнце уже до половины утонуло в песках. Бес подошел поближе и внимательно посмотрел на фигурку. Сплюнул.
– Ты бы и секиру выбросил, – посоветовал Бес.
– На оружие проклятье не распространяется.
– А на амулет?
Край цепочки покачивался, свисая с руки Бродяги.
Вой усилился. Теперь выла вся стая.
– Твои горбатые ночью ходят? – спросил Бродяга.
Бес еще раз оглянулся в сторону входа в Бездну.
– Мои горбатые пойдут даже по снегу, – сказал Бес. – Если нужно.
– А плавать они умеют? – спросил Бродяга. И Бес не сразу понял, что это была шутка.
Они подошли к двум горбатым Беса, когда солнце наконец исчезло совсем. Как-то разом зажглись на небе звезды. Бродяга мельком глянул на них. Потом посмотрел внимательней. И от неожиданности присвистнул.
– Ты чего там увидел? – спросил Бес, снимая с горбатого тяжелую кожаную сумку.
– Созвездия, – ответил Бродяга.
– Ну, созвездия. – Бес вытащил из сумки скомканную одежду и бросил ее под ноги Бродяги: – Одевайся.
– Двенадцать? – спросил Бродяга, не сводя глаз с неба.
– Конечно. – Бес полез в другую сумку. Как оказалось, за обувью.
– А остальные где?
– Так все время только двенадцать и было, – сказал Бес. – Баран, Бык, Парочка, Рак, Лев, Баба, Чаши, Скорпион, Стрелок, Рогатый, Мельник и Рыбы.
Названия созвездий Бес перечислил чуть заунывным голосом сельского учителя, явно кого-то передразнивая.