Игры, которые играют в людей (История болезни)

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

Игры, которые играют в людей

(История болезни)

Желание одновременно заниматься фантастикой

и компьютерами, высказанное героем М.К. Бонхофф,

выглядит, на первый взгляд, вполне понятным.

Однако в реальности, как свидетельствует

эксперимент писателя-фантаста С. Лукьяненко

над самим собой, это не очень получается...

ИНКУБАЦИОННЫЙ ПЕРИОД

Глубоко ошибаются те, кто считает компьютер средством производства. Хитромудрые хакеры, проникающие в тайны чужих программ,

Но не это главное, друзья!

Давным-давно, когда компьютеры были большими, а программы для них маленькими, возникла эта зараза - компьютерные игры. Насколько я понимаю, возникла она самопроизвольно, как амеба в горячих девонских морях. Но вариант потустороннего вмешательства в этот процесс я тоже не рискну исключить, уж больно жизнеспособными оказались первые электронные уродцы. Ну что, скажите на милость, интересного в процессе движения одной тусклой точки по составленному из палочек лабиринту?

Откуда же брались крики, оглашавшие ночами вычислительные залы?

– Гады, гады!
– в исступлении кричит программист, глядя в тусклый зеленый экран вычислительного монстра. Скучает в одиночестве девушка, с которой он обещал провести вечер, стопка перфокарт укоризненно напоминает о важных народно-хозяйственных расчетах...

– Все равно пройду, - шепчет программист, человек сказочной, воспетой в "Понедельнике" профессии. И запускает игру снова, ради призрачной надежды побить свой собственный рекорд и записаться на первую строчку в таблице результатов.

Опомнись, друг! Страна ждет от тебя расчетов по чугуну и стали! Тебе понадобится пара минут, чтобы подредактировать таблицу и записать свое имя на первое место! Не бегай от кровожадных точек! Ты сам задавал скорость их движения и знаешь, что от них не уйти!

За окном рассвет... С красными глазами и высушенным "Полетом" горлом программист встает из-за дисплея. Его имя в первой строчке. Он победил.

...Наверное, компьютерные игры - это паразиты вычислительного мира. На паразите - паразит, все знаем. Почему бы и вычислительным машинам не обзавестись своими собственными?

Это версия успокоительная. Куда интереснее и страшнее представить, что именно игры и стали венцом эволюции, вытеснив и человека, и рюмку коньяка с лимоном, и всех прочих кандидатов на роль повелителей мироздания.

Ведь если взять по-настоящему хорошую и знаменитую игру, то количество прожитого ею времени приводит в ужас. Вы играли в "DOOM"? Говорите, прошли игру за неделю? Значит, вы умный. Ну так умножьте эту неделю на несколько миллионов... Вам не страшно?

Нет, я понимаю, что в нашей безалаберной стране этой беды не оценивают. Привыкли к авралам и перекурам. Но как мирятся трудолюбивые капиталисты? Неужели и они слабы перед Игрой? И вся деловая хватка и накопленное веками трудолюбие меркнут перед экраном, на котором все больше и больше цветов, точки приобретают фотографически правильные лица, но в общем-то ничего не меняется.

Один бежит, другие догоняют.

Нет, надо разобраться. Начнем с чего-нибудь общеизвестного: ну, например, игры развивают реакцию, образное мышление...

Слабое утешение.

Ничего они не развивают, кроме близорукости. Умение быстро нажимать на две-три клавиши не поможет даже в машинописи. Способность ловко двигать "мышкой" по коврику в лучшем случае накачает вам кисть. А самая точная стрельба по монстрам в подземных лабиринтах ничего не даст при встрече с подонком в подворотне.

В чем же дело?

ЭПИДЕМИЯ НАЧИНАЕТСЯ

Первый час, проведенный за игрой в "Warlord", меня не вдохновил. По примитивно нарисованной карте бегала фигурка рыцаря. Рыцарь мог захватывать города, создавать в них войска и драться с другими, вражескими рыцарями. У игры, правда, было одно замечательное достоинство - в нее можно было играть сразу нескольким людям, совершая ходы по очереди. Для компании, собравшейся выпить пива, это было огромное достоинство.

...Давно затих институт, в стенах которого мы собрались. Стемнело, кончилось пиво. А мы сидели перед дряхлым "двести восемьдесят шестым" и нападали друг на друга, оглашая тишину удивленными воплями:

– Глянь-ка, на дороге конница хорошо сражается!

– А в горах грифоны!

Когда, наконец, мы стали расходиться, скромный труженик вычислительного фронта Виктор произнес:

– Есть еще получше игры, только для них нужны "триста восемьдесят шестые"... У нас такая машина одна, под замком...

Под зАмком? Каким зАмком, тем, что в горах, или тем, что у моря? А, под замкОм...

Я понял, что пропал.

Ночью, закрыв глаза и увидев рыцаря, летящего над холмами на паре грифонов, я убедился в этом окончательно.

Через неделю моя жена, обеспокоенная странными вечерними отлучками, тоже пошла поиграть на компьютере. Когда через несколько дней ей приснился сон огромное поле, по которому шествуют плоские фигурки рыцаря и боевых волков, я убедился: болезнь заразна.

Далее поиски свободного компьютера, на котором можно поиграть, приобрели вид борьбы за выживание. День, проведенный без игры, казался безвозвратно потерянным.

На семинар писателей-фантастов в Тирасполе я поехал с надеждой излечиться. Там не будет компьютеров! Там никто не поддержит разговор об играх! Там будет хорошо!

В первый же вечер мой друг Володя Васильев, стесняясь так, будто говорил о своем первом поцелуе, сказал:

– А ты знаешь, я тут на компьютере... В общем, есть такая игра...

– "Вэрлорд"!
– закричал я.

– Да!

Компьютера не было. Мы рисовали карты на бумаге и пытались разработать правила для настольной версии. По пути в столовую, проходя мимо увенчанной серым флажком водонапорной башни, Володя подозрительно спросил:

– А почему флажок не изменил цвет?