Игры мажоров. Хочу играть в тебя
Шрифт:
— Не бойся, Маша, они ничего не могут тебе сделать при всех, — говорит он негромко.
— Браслет, — отвечаю одними губами. Наверное, у меня слишком испуганные глаза, потому что Никита не уходит.
— Теперь они играют со мной. Не с тобой, — Ник аккуратно высвобождает руку, делает вид, что меня целует в висок. На самом деле на миг ныряет в волосы. — Я заберу тебя на перемене.
Кто мне искренне рад, так это Оливия. И я ей очень рада. Мы бросаемся обниматься, и я испытываю острую тоску по своей жизни в кампусе. Даже
Оливка скользит взглядом по моей руке, останавливается на браслете. Осторожно касается его пальцами, смотрит непонимающе. Молча несколько раз закрываю и открываю глаза.
Еле заметно качаю головой, показывая, что не могу говорить, она понятливо моргает.
Потом. Мы обязательно потом поговорим.
На большом перерыве Оливка бежит в столовку, а меня в коридоре ждет Никита. Снова переплетает пальцы, и у меня снова кровь начинает стучать в висках. Ничего не меняется, а я так надеялась, что привыкну...
Мы тоже идем в кафетерий, занимаем тот же столик, за которым всегда сидел Топольский. Он отходит к кофемашине, а я смотрю, как Оливка быстро наполняет тарелки.
Так странно находиться по эту сторону раздаточной стойки — все выглядит совсем иначе, чем оттуда. Никита ставит передо мной порцию латте, я делаю глоток и чуть не давлюсь, потому что у стойки вижу Райли. Он что-то говорит Оливке, и моя подруга меняется на глазах.
Щеки розовеют, она смущенно улыбается и бросает на Райли восторженные взгляды, хлопая своими длинными ресницами.
?????????????????????????? Дурочка. Какая же она доверчивая дурочка!
Порывисто встаю и тут же плюхаюсь обратно, буквально за шею притянутая Никитой.
— Нет, Маша, не вздумай, — шипит он на ухо, — ты не должна ей ничего говорить!
— Но этот подонок к ней подкатывает, — говорю чуть не плача. — Это же не просто так, Никита? Он хочет втянуть ее в Игру?
Ник чуть заметно кивает, но продолжает меня держать.
— Мы ничего не можем сделать. Мы в Игре, — продолжает говорить он на ухо. А со стороны, наверное, кажется, что мы сейчас у всех на глазах начнем целоваться. — Я же тебя предупреждал.
На уроке Оливка время от времени мечтательно улыбается, но когда встречается со мной взглядом, прячет глаза. И я больше ни о чем не могу думать кроме как о том, как ее предупредить.
Глава 29
Маша
На лекциях вместо того, чтобы слушать преподавателя, я ломаю голову, как поговорить с Оливкой и не нарушить правила. Вокруг нас все время слишком много народа для доверительной беседы. А то, что я вижу, мне совсем не нравится.
Меня не было всего неделю, а моя подружка заметно изменилась. Раньше я никогда не замечала, чтобы она с мечтательным видом смотрела в окно или рассеянно слушала препода, а сама
Оливия всегда была зажигалочкой, а сейчас она больше молчит. И я готова поклясться, что моя подружка попала на крючок ублюдка Фарелла.
Решаю вытащить ее в библиотеку или в кофейню, но после лекций возле аудитории меня уже ждет Топольский. Берет за плечи, привлекает к себе. Наверное для того, чтобы со стороны мы выглядели как настоящие влюбленные.
На миг даже я ему верю, и сердце в груди непроизвольно дергается. Приходится затолкать его обратно в клетку и запереть на замок. Я и так держусь из последних сил, но их становится все меньше и меньше.
А я не должна поддаваться, нельзя верить Топольскому.
Если я расслаблюсь, потеряю контроль, он снова ударит в момент, когда я буду наиболее уязвимой. Никита иначе не умеет. Всем, кто его любит, он причиняет боль.
Разве что совсем немного, совсем ненадолго позволить себе поддаться. Мы ведь играем, это просто Игра...
Обнимаю его за талию, улыбаюсь и тянусь к щеке. Он закрывает глаза, сглатывает, и меня обдает холодной волной. Кажется, что он с трудом переносит мое прикосновение. Неужели ему так неприятно?
Отстраняюсь, говорю абсолютно нейтрально.
— Ник, мы договорились после лекций встретиться с Олей, выпить кофе. Я по ней соскучилась.
Он хмурится, качает головой.
— Нет, у меня сейчас тренировка. Ты должна ждать меня на поле. Потом пойдем вместе и возьмем твою подругу.
— Но мы не сможем при тебе нормально поговорить!
— Зато мое присутствие гарантирует, что ты не скажешь ничего лишнего.
— Ты так все время собираешься за мной везде ходить?
— Я же сказал, скоро им надоест, и внимание к нам ослабнет. Значит пока так.
— А если нам нужно будет в библиотеку, ты тоже с нами пойдешь?
Он невозмутимо кивает, и я бессильно опускаю руки.
— Хорошо.
Он берет меня за руку и ведет в сторону футбольного поля. На подходе к стадиону сталкиваемся с Саймоном.
Никита обнимает меня за талию, не удостоив его даже взглядом. А я не могу. Наши глаза встречаются, и я невольно подаюсь к Никите. В направленном на меня взгляде столько неприкрытой ненависти и похоти, что я кажусь себе голой. Хочется прикрыться руками, а еще встать под душ, чтобы отмыться.
Как я раньше этого не замечала? Или он умело маскировал свои чувства?
— Спокойно, не дергайся, — негромко говорит Ник, — он не подойдет к тебе.
Это правда, между мной и Саймоном как будто вырос невидимый барьер. Стеклянная стена, сквозь которую все видно, но которая не дает сделать ни шагу.
— Я его боюсь, — говорю шепотом, отворачиваясь, — он никогда раньше так на меня не смотрел.
Топольский удивленно качает головой:
— Рили, Маша? Да он только так и смотрел. Просто ты не замечала.