Игры над бездной
Шрифт:
О Геллере много говорили харьковчане, вернее, не столько о нем, сколько о его новой передаче.
«Он всегда оказывается на месте, – говорили зрители. – Будто знает все наперед»…
Вот за это его и называют безы падальщиком. Именно за это. И при этом отчего-то даже не пытаются выяснить источник его информированности.
– Привет, – сказал Геллер, когда Стас ответил на вызов. – Все в порядке?
– До твоего звонка, – сказал Стас.
– Я твой должник, – сказал Геллер.
– Да? – скептически вопросил Стас.
– В некотором
– Что именно?
– При личной встрече. Жду тебя через час в студии. Если не приедешь, будешь жалеть всю жизнь, – сказал Геллер и добавил со странной интонацией: – Всю оставшуюся жизнь.
Стас хотел послать журналиста сразу, но не успел – тот прервал соединение. По здравом размышлении Стас решил, что ничего страшного не случится, если он съездит на студию во Второй Периметр.
И поехал.
– К Аристарху Анатольевичу? – переспросил охранник на входе. – Станислав Ильич?
Пока охранник высматривал что-то на мониторе, а потом уточнял через коммуникатор, Стас пообещал себе повернуться и уйти, если через три минуты его не пропустят. Охранник успел.
Геллер сидел за пультом перед целым рядом экранов. И показывали все экраны одну и ту же улицу с разных ракурсов. Торговая улица возле Транспортного Креста. Лавочки всякого старья, скупка краденого, игорные заведения – Кидаловка, не самый приятный район города.
– Привет, – сказал Геллер, не оборачиваясь, когда Стас вошел в монтажную и закрыл за собой дверь. – На улице не жарко?
– Нет. Ты за этим меня пригласил? Не мог просто уточнить у меня адрес бюро прогнозов?
– Не жарко… – пробормотал Геллер, тронул что-то на пульте и вместе с креслом повернулся к Стасу. – У нас есть еще немного времени, так что можно просто поболтать.
Аристарх теперь выглядел старше и увереннее, чем два месяца назад. В движениях появилась вальяжная плавность, а в голосе – ленивая начальственная хрипотца.
– Не против, если я закурю?
– Премию выдало начальство? – поинтересовался Стас.
– Нет, – Геллер вытащил из пачки, лежавшей на пульте, сигарету, сунул в рот, прикурил и выпустил струйку дыма, откинувшись на спинку кресла. – Хотя, возможно, если смотреть на все это диалектически… Поскольку теперь я сам себе начальство и сам себе купил сигареты, то, наверное, можно сказать, что получил их от начальства.
– Слишком наворочено. Хотя – да, ты очень оперативно подставил своего начальника. Меня использовали втемную, а ты так лихо резал правду-матку с экрана… Самому не противно? – поморщился Стас.
– Нет. А почему мне должно быть противно? Так или иначе Лоренцо горел, но я мог или тупо ждать дальнейших событий, или пнуть этого козла… Ты тоже, насколько я заметил, не особо раздумывал, когда пришлось стрелять… Нет, я понимаю – жизнь на кону, очень не хочется подыхать… Так и у меня была та же ситуация. Либо перекусить Гальвани глотку, либо оставаться мальчиком на побегушках…
– Сложный выбор, – сказал Стас. – Жизненно важный…
– Ну и ладно, – Геллер разогнал ладонью облачко сигаретного дыма. – Я, в общем, хотел у тебя спросить – как дела? Колония россиян растет? Анклав крепчает?
– Максимка рекомендовал не слишком торопиться. Я с ним согласен. Еще вопросы?
– Еще вопросы… – рассеянно протянул Геллер, обернулся к пульту и тронул сенсор.
Изображение на одном из экранов дрогнуло и увеличилось.
– Ты здесь когда-нибудь бывал? – спросил Геллер.
– На Кидаловке?
– Нет, вот именно здесь, в ломбарде «Милый друг»? Может, у тебя там и знакомые есть?
– Нет, не был. Знакомых нет. Я, во всяком случае, ни о ком из своих не слышал, чтобы они в ломбарде подрабатывали.
– И славно… – Геллер глубоко затянулся, огонек быстро пополз по сигарете, столбик пепла упал на пульт. – Пять человек… Владелец, жена, дочь двенадцати лет и два охранника. Это даже хорошо, что ты их не знаешь…
– Их убили?
– Их? Нет… С чего ты взял?
– Ты же падальщик, если я ничего не путаю. Ты прилетаешь к еще теплым трупам.
– И это тоже, – Геллер тронул сенсор и произнес, чуть наклонившись к пульту: – Третью камеру градусов на десять вправо поверните.
Изображение на мониторе поплыло в сторону и замерло.
– Хорошо, – сказал Геллер.
Стас хотел спросить, где же та штуковина, на которую он должен был посмотреть, но решил не подыгрывать падальщику. Хочет тянуть паузу – пусть тянет.
– Ты слышал о новой политике Городского Совета? – спросил Геллер.
Со значением спросил, с осознанием причастности.
– Так Совета еще нет.
– Совета нет, а политика – есть. – Геллер поднял указательный палец. – Ты в курсе, что при нынешнем режиме производства, при новых видах продукции, биореакторы накроются через восемь месяцев? Самое позднее – через год. На киселе еще могли продержаться значительно дольше, но сейчас выбора особого нет… Политика диктует меню, так сказать…
– Твою мать, – сказал Стас.
– Вот именно. А электростанции нашей любимой топлива хватит еще лет на пять. И нужно будет его перезаряжать… А чем? – Геллер посмотрел на Стаса. – Нечем. Правда, обидно?
Стас не ответил.
– Значит, можно сократить поголовье… – протянул Геллер. – Снизится нагрузка на биореакторы… Уменьшим поголовье вдвое, продлим срок службы вчетверо. Ничего так соотношение?
Стас снова промолчал.
– Молчишь? Вот и Дальский призадумался. Ему ведь бывшие владельцы фабрик ничего такого не говорили. Во всяком случае, так Прохор Степанович рассказывает. Им очень не хотелось терять доходы или попасть под контроль… Я тебе больше скажу, – Геллер чуть понизил голос, – сырье для наркотика нашего вот-вот закончится. Понимаешь? Не будет «сна», а это значит, что через два года максимум мы будем иметь тысяч тридцать наркоманов в процессе перманентной ломки. Об этом господина Дальского предупредил новый ректор.