Игры с призраком. Кон первый.
Шрифт:
— Кажется? — презрительно скривился монарх, то ли передразнивая, то ли вопрошая.
— Да. Увы, фактов у меня нет.
— Тогда на чем основывается столь странный вывод? — выгнул бровь Ричард, отодвинув опустевшую тарелку и принимаясь за кофе.
— На ее поведении. Не так она себя ведет и разговаривает не так, как раньше.
— А как она разговаривала раньше?
— Она правду говорила, не врала, не фальшивила, не играла!
— Уверен?
— А вы? — обозлился парень. Вот тебе — хотел как лучше, а получилось как всегда. Сидит как дурак, объяснить что-то пытается, а король с ним как с мальчишкой, словно он анекдот ему рассказывает, а тема-то не смешная, если допустить мысль, что он прав, то выходит…
Кирилла в дрожь бросило, побледнел, всерьез задумавшись над своим предположением.
От Ричарда это не укрылось, уставился подозрительно:
— Некрасиво отвечать вопросом на вопрос, молодой человек. Рассказывай!
— Она никогда не прикрывалась другими для достижения своей цели. Не она это! Анжина не может так поступать!
— Понятно, — криво усмехнулся король и, бросив салфетку, встал. — И тебе отставку дали. Крис значит…
— Я не о том.
— А я о том. У меня к тебе просьба — ты пока оставь свои догадки при себе, хорошо? — Ричард встал и покинул беседку, даже не взглянув на Кирилла.
Тот посмотрел ему в спину и подумал, что нет глупее и опаснее занятия, чем лезть в отношения супругов со своими измышлениями.
Король шел по аллее, желая увидеть жену, и обдумывал услышанное: `Неужели Кирилл прав? Я ведь сам думал так же, пока не услышал ее, не почувствовал. Миг всего и опять тишина. Что же происходит?
Он еще не видел Анжину, но услышав ее беззаботный смех, раздающийся за кустами акации, припустил на звук, свернул за кусты и увидел очаровательную картинку: его друг, достопочтимый граф Ферийский, сияя, как начищенный ботинок, вальяжно развалившись в кресле, сыпал остротами, а королева, благосклонно кивая и кокетливо поводя оголенными плечиками, заливисто смеялась и довольно щурилась. Меж ними стояла ненужная шахматная доска с расставленными фигурками. Невдалеке маячили охранники, стараясь максимально слиться с окружающей средой: фонтанами, скамейками, цветами и прочей растительностью.
Ричард моментально разозлился и, нацепив на лицо маску надменности, сверкая глазами, направился к парочке с твердым намерением — разрушить эту идиллию. Он даже знал — как. Клокотавшая в душе ярость слепила разум, а руки желали близко пообщаться с физиономией друга. Зря он его отпустил.
Король нарочно медленно подошел, навис над шахматной доской и, чуть склонившись над ней, повернул голову к жене:
— Здравствуй, милая! — прошипел он со зловещей улыбкой голодного вампира.
Анжина подавилась смехом, в ужасе уставилась на него и отпрянула. На лице выступило явное желание испариться. Ричард накрыл ее плечо ладонью, чтоб она не вздумала сбежать, и повернулся к графу:
— Развлекаешь?
Крис пошарил взглядом вокруг, словно искал шапку-невидимку или сапоги скороходы, но не обнаружив ни того, ни другого, напрягся и промолчал.
— Молчишь? Что так? Не желаешь развлечь меня?
— Конечно, Рич, присоединяйся.
— Спасибо! — ядовито процедил король.
— Ричард, перестань! — занервничала королева, чувствуя нависшую угрозу.
— Почему? — с самым невинным видом поинтересовался король, заглядывая ей в лицо.
— Ты ведешь себя, как шут!
— Ах, извини, я забыл, что эта должность уже занята… — Ричард нехорошо улыбнулся, повернувшись к Войстеру, — графом Феррийским.
Крис нахмурился и начал подниматься, придумывая на ходу достойный ответ, но не успел, король просто оттолкнул его пятерней в лицо, заставив вернуться в кресло.
— Не смей! Не смей! — вскочив, закричала Анжина.
— Моя отважная и честная женушка готова встать на защиту своего любовника и прикрыть его грудью?
Королева задохнулась от возмущения и гордо вскинула подбородок:
— Как ты смеешь?!
— Я еще твой муж, милая. Интересно, чем тебе это сонно-апатичное существо по нраву? — выгнул бровь король.
— Прекрати! Сейчас же прекрати паясничать! Ты пугаешь меня до смерти! Посмотри, в кого ты превратился? Кидаешься на всех! Я пожалуюсь Илжи!
— Не будь ребенком, — презрительно скривился Ричард. — Я о-очень `боюсь' твоего брата. Ты не объяснишь мне — с каких это пор он стал твоей опорой и защитой? Сколько доверительности, тепла. Сейчас всплакну от умиления… Только вот нет Илжи, был да весь вышел… на Хиласпи, к жене отдыхать улетел и тебя как обычно бросил!
— Ненавижу тебя! — выдохнула Анжина, губы задрожали, в глазах появились слезы бессилия.
— В последнее время ты много плачешь, милая. Невроз?
Анжина дернулась и, поджав губы, резко развернулась и рванула прочь.
Ричард пристально смотрел ей в спину и пытался уловить ее эмоции, но ничего не чувствовал. Все, что мучило его, клокотало и бередило, принадлежало его душе, а эта рыдающая женщина со своими чувствами и мыслями не находила в ней места. Она была чужой, ненужной… Может быть, она права, и с ним не все в порядке? С ним — не с ней.
Ревность, обида, злость топили его разум, толкая на необдуманные поступки, и расширяли пропасть непонимания меж ними.
Ричард тряхнул волосами.
Он не замечал презрительного взгляда графа, который в ту минуту хотел лишь одного — встряхнуть Его Величество так, чтоб тот рассыпался, испепелить, уничтожить за свое унижение и беспомощность, за тревогу и мучившую совесть, за слезы Анжины, за страх. За то, что тот еще на что-то надеялся, за то, что мучил их одним своим присутствием, за то, что мешал, не понимал и не желал понимать — для него все кончено!
Ричард мазнул по лицу Криса пустым взглядом и, развернувшись, побрел в свои покои. Он чувствовал себя бесконечно уставшим, вымотанным и опустошенным. Он не желал никого видеть, слышать, знать. Сильный человек в короткие сроки превратился в никчемную рухлядь в умелых руках безответной любви, ревности и отверженности и мечтал вернуться в то время, когда он был непробиваем для этих изуверских игр.
Г Л А В А 1 7
Халена сидела на лавке у терема и, блаженно улыбаясь, поглядывала округ. На скуле cправа красовался внушительный кровоподтек, ладонь туго стянута полотном — порезвились вчерась, однако. Славко да Горузд удружили, приложили малость в запале, ухори.
Халена лукаво улыбнулась, вспомнив виновато-расстроенные физиономию рыжего Славко, молодец! Славно ей науку преподали — в другой раз не замешкается. Случись серьезный бой, никто не пожалеет, недосуг. Не увернется — сама виновата — привет прародителям! Правильно Гарузд молвил: