Игры с тенью
Шрифт:
Т'мор уловил довольное урчание Уголька, и все разгорающийся азарт, активно подпитываемый этим мелким провокатором. Вот уж дудки! Парень, старательно игнорируя зуд желания продолжить «веселье», хозяйственно обобрал тела убийц, лишив их всего имущества, кроме одежды… ну, не считая одной накидки. Надо же было куда-то добычу упаковать! А мертвые все равно, ни холода, ни тепла уже не чувствуют. После чего, тенью взобрался на крышу, и только пристроив у каминной трубы объемный баул, двинулся в сторону арьергарда засады.
Как ни странно, но Уголек его вполне понял, и даже не стал обижаться за игнорирование праведного призыва мочить гадов.
— Э, дорогой, да ты оказывается и не дракон вовсе, а хомяк. — Прошептал Т'мор, отправляя Угольку мыслеобраз пушистого дракончика с непомерно раздутыми щеками. Ответный образ толкнулся в голову парня в тот момент, когда он как раз собирался прыгнуть
И снова скользит в тенях закованное в чешуйчатую броню, вооруженное острыми когтями, странное человекоподобное существо, невидимое обычному взору. Тень укрывает его даже от взоров внутреннего ока напряженного мага, раскинувшего свою паутину в ожидании жертвы, словно паук. Хотя, почему «словно»? Он и есть паук. Его жертвы, обернувшись звонким золотом, станут дорогим вином и изысканными блюдами в лучших ресторанах, услужливыми, податливыми служанками в лучших гостиницах, и еще многими и многими удовольствиями. В конце-концов, не хлебом единым жив… белогривый паук. Правда, недолго.
Помощники мага умерли так же быстро, как и стрелки, не успев понять, что за размытая тень свернула им шеи. А вот маг оказался на высоте. Последний из убитых еще не успел упасть на мостовую, а этот хорг уже прикрылся радужным пузырем многослойной защиты, одновременно отправляя в Т'мора сразу с десяток заклятий. Парень еле увернулся от этого потока, скрывшись в тени, и мысленно выругался. Ну до чего неудачно получилось! Надо было сначала валить мага, но тот стоял уж очень неудобно, и Т'мор не стал дожидаться пока белогривый «паук» сдвинется с места. Парень глянул на настороженно зыркающего по сторонам, непонимающего куда делся его противник, мага, и шагнул тенью внутрь выставленных «пауком» щитов. Непонятно каким чутьем, угадавший место появления Т'мора, маг ударил со всей возможной мощью. Новая накидка расползлась вместе с ринсом, от удара плетью молний. Резкая опаляющая боль ударила от пореза, домчалась до мозга и взорвалась фейерверком, напрочь срывая башню. Бешеный рык ударил в лицо уже уверенного в победе «паука», а следом длинные когти чудовища рванули его грудь, выворачивая ребра, и рассекая внутренности на тонкие ленточки.
— Ни фига ж себе, повоевал. — Пробормотал Т'мор, оглядывая место побоища. Забрызганные кровью стены, лужи крови на мостовой… и безнадежно изгвазданная все в той же крови, амуниция убийц. — Блин, а ведь так хотелось хоть тут чисто сработать. Возись теперь, чисть всю эту гадость. Эх. Будем надеяться, что Арролд тоже будет с добычей. Хоть не одному мучиться. Кстати, надо бы проведать, как они там справились…
Глава 5. Убийственные традиции
Собрав измаранные в крови трофеи, Т'мор упаковал их в баул из очередной накидки и, почувствовав накатывающую усталость, уселся прямо на него, прислонившись спиной к дальней, почти не забрызганной вездесущей красной жидкостью, стене. По чешуйчатому телу будто бы пробежала волна пронзительного холода, мышцы на мгновение свело судорогой, и Т'мор вдруг вернулся к привычному человеческому облику. Даже когти исчезли, сменившись вполне обычными ногтями. Помотав головой, парень вздохнул и начал подниматься с резко пахнущего кровью баула. Не тут-то было. Последствия боя, кажется, только и ждали момента, когда он снова станет человеком, и парень тут же почувствовал все прелести жесткого отходняка. Хладнокровие, в бою позволившее без всяких сомнений убить шестерых хоргов, ушло в тоже мгновение, сменившись апатией, которая, спустя несколько долгих тягучих минут насыщенных невообразимой ленью, и полным пофигизмом в отношении всего происходящего и собственных дальнейших действий, как-то резко схлынула, приведя парня в недоумение. А потом пришел страх. Липкий, потный, продирающий до самых печенок ужас от понимания того, каким монстром он был всего-то четверть часа назад, сковал человека по рукам и ногам. По телу пробежала уже знакомая волна холода, и Т'мор содрогнулся, забился, преодолевая этот клятый паралич, подавляя собственной очнувшейся волей, набирающие обороты изменения. Только не снова, только не потерять себя в этом мареве ярости! Застонав, Т'мор, чуть ли не физическим усилием загнал эмоции куда-то в глубину своего «я», и почти тут же ощутил, как превращаются в легкую дымку, только что отросшие, непомерно длинные, антрацитово-черные когти, как осыпается невесомым пеплом не успевшая
Вид проулка превращенного в бойню, заставил Т'мора передернуться, и тут же зашипеть от боли. Это напомнил о себе длинный порез от последнего удара мага, превратившего пусть и чешуйчато-когтистого, но все-таки вполне человекообразного адепта Тени, чуть ли не в ящера с кинжальными клинками на пальцах. Хорошо еще, что сейчас боль была вполне терпима, не стремилась взорвать ему голову. Обычная такая боль от глубокой и длинной раны, протянувшейся через всю грудь. Кстати о преображении. Т'мор отыскал в себе Уголька, и оторопел. Сумеречный дракон пребывал в сладостной дреме! Т'мор так и видел его сопящим на теплом ложе из остывающей лавы собственной ярости. И по фиг этому гаду чешуйчатому, все муки, что испытывает сейчас его носитель.
От шквала эмоций окативших змея, словно ледяной водой, Уголек проснулся, и тут же материализовался перед Т'мором, Внимательно оглядев человека с ног до головы, дракон что-то успокаивающе просвистел, но тут взгляд алых глаз замер на кровоточащей ране, видневшейся в прорехе напитавшейся кровью рубахи и разъехавшегося из-за срезанной шнуровки ринса. Уголек взволнованно заклекотал и тут же обвился вокруг торса Т'мора, полностью закрыв рану своим телом, при этом, не переставая материться на своем драконьем наречии, и посылать Т'мору нервные мыслеобразы, из которых парень, с великим трудом, но сумел выцепить главное. Дракон остановил кровотечение, но вряд ли надолго, так что ему следует как можно быстрее добраться до резиденции ап Хаш, и сдаться на милость матушки Ирны. На мысленный вопрос Т'мора о судьбе их трофеев, Уголек ответил долгим молчанием, но потом, хомячья натура взяла верх, и он все-таки соизволил согласиться, что оставлять столь ценные вещи утренним обходчикам хранителей, неразумно. Правда, при этом дракон был абсолютно против идеи забрать первый баул с крыши дома, тут же нарисовав Т'мору картинку хлещущей из его пореза крови, едва человек хоть немного напряжется. На это, более или менее пришедший в себя от общения с питомцем, парень ответил легким ехидством и, сконцентрировавшись, слевитировал добычу с крыши, прямо к своим ногам.
— Ну, как говорилось в одном древнем анекдоте: «а теперь мы попробуем взлететь, со всей этой херней на борту». — Пробормотал Т'мор, связывая оба баула хорговским поясом, и закидывая их на плечо. Порез тут же обожгло болью, а Уголек сердито зашипел. — Ох. Хорошо еще, что идти здесь недалеко.
Серый встретил хозяина подозрительным взглядом, а когда учуял запах крови, зло фыркнул и отвернулся. Обиделся, что его с собой не взял. Т'мор только покачал головой. Его окружают животные-маньяки. Что дракон, кайфующий от вида распоротых животов хоргов, что мутировавший усилиями риссов, конь, затаивший обиду за то, что его не взяли поучаствовать в очередной бойне. Впрочем, Серый, хаук отходчивый, так что, уже через пару минут Т'мор покачивался в седле, периодически морщась от боли, и направлялся в резиденцию Арролда, только перед въездом в которую, Уголек посчитал возможным снова укрыться в татуировке. Кровь снова начала сочиться из раны, но вызванная всполошившимся не на шутку Лероем, домоправительница, тут же сориентировалась и разразилась целым водопадом коротких, по-военному точных приказов.
Пока два хранителя дома снимали с седла раненого парня и, крайне осторожно, но быстро волокли его в отведенные комнаты, Лерой, выполняя приказ домоправительницы, умчался готовить все необходимое к перевязке, а еще один громи занялся трофеями и хауком.
Матушка Ирна, взявшая на себя обязанности начальника госпиталя, хирурга и медсестры одновременно, вполне профессионально почистила рану, наложила швы и повязку, и только после этого, позволила пребывающему в слегка одурманенном состоянии, от выпитого перед «операцией» снадобья, Т'мору, рассказать о произошедшем с ним в этот вечер.