Игры Сердец. Противостояние

Лилу

Здесь в низком голосе Мистика и в его ставших угрожающими интонациях заклокотала давно сдерживаемая ненависть.

«Мальчик, рождённый любимой женщиной от другого мужчины – он всегда был для него более родным, чем собственный сын. Я рано узнал о существовании Рэйтана Деон Арора, Киара. И хотя моя мать была традиционной индийской женщиной, почитающей мужа как Бога, однажды она не выдержала, и я слышал её ссору с отцом. И вот тогда я со всей ясностью понял КТО мы для него, и что мы значим в его жизни. И что есть на свете другая и другой, с которыми он до сих пор мечтает создать семью, устранив соперника, и когда это случится – только тогда он будет полностью счастлив».

Мистик хмыкнул.

«Думаю, мне можно не уточнять, что отец многое сделал для достижения своей цели. Хотя в этом случае я его не осуждаю. За свои желания надо бороться, даже если методы для достижения желаний не совсем правильные. Вот только, к сожалению, существует такая вещь как непредвиденные обстоятельства. Кто же мог подумать, что Девика Деон Арора сядет

в тот поезд вместе со своим мужем, когда по всей собранной информации должна была остаться дома».

По щекам Киары текли слёзы. Столько ненависти было намешано в этой истории, столько горя! Она… Он… Рэйтан… С виду – ничего особенного. А в глубине бурные подводные течения. Маленький мальчик, воспитанный в строгости и англиканстве. Рано ушедшая, сведённая со света безропотная и беззащитная мать, которую он не уважал за это… Мальчик и в самом деле был во многом похож на своего отца, хоть и не желал в том признаться. И ещё был Рэйтан, его полная противоположность, сильный антипод, в чью жизнь боль и ненависть пришли по чужой вине. Ниточки судеб тянулись со всех сторон, закручиваясь в новый клубок, так похожий своей сутью на прежний, что уже существовал раньше: два мужчины и одна женщина.

«Знал бы он, что Девика Деон Арора жива!» – подумала Киара, страшась даже представить, что будет тогда. Как повернётся мысль в непредсказуемой голове врага, если он вдруг узнает?! Она похолодела, просчитывая последствия. Если Мистик даже Рэйтана считал причиной, если – не смотря на индийскую мать – ненавидел всё индийское, то выжившая мама Рэйтана и вовсе будет для него первоисточником бед. Ведь комплексы, растущие из детства всегда самые сильные.

Цепляясь за ускользающее сознание, Киара несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство. Перед мысленным взором вставали вздыбливающиеся при столкновении поезда и сотни безвинно загубленных судеб, в угоду прихоти одного единственного человека. В угоду Любви. Хотя нет, не любви – а жажды обладания. Вместо награды он получил своё наказание тут же: Богиня не дала ему достичь желаемого, получить женщину, и он в своём прозрении вынес себе приговор сам…

Ниточки судеб на самом деле тянулись со всех сторон. И с этого момента начался новый виток. Новый злой гений, вставший на место отца, пятнадцатилетний Рэйтан, резко превратившийся в мужчину и осиротевшая девочка, которая тоже ехала в том поезде… Почему она? По сути, сейчас она тоже могла предъявить отцу Мистика счёт. Или самому Мистику, как тот предъявлял его Рэйтану за «грехи» родителей, но ненависти в её сердце не было. Совсем не было. Она хотела бы ненавидеть Мистика, потому что ненавидеть и злиться всегда проще, чем понимать, но подспудно в сердце рождалась жалость. Даже страх, рождённый происшествием в разрушающемся доме, стал какой-то пустой, выхолощенный, словно перевёрнутая из-под воды миска… Она пребывала словно в бреду. Мистик говорил… говорил… А Киара чувствовала, как – покачиваясь – ускользает из-под ног пол и мысли плавно теряют связь с реальностью. Холод, начиная с рук и ног, медленно заползал в тело, добираясь до сердца. Она медленно теряла сознание, ускользая за наплывающую пелену, но просить о помощи не хотелось, потому что в состоянии изменённого разума ей чудился Рэйтан, который обнимал её сильными руками и защищал от холода. На какой-то миг она вообразила себя в Гималаях, как в тот день, когда Рэйтан вытащил её из реки и всю ночь согревал в объятиях, не выпуская из рук. Развёл костёр, чтобы они согрелись, а перед этим заставил вспыхнуть от их первого, обжигающего поцелуя… О-о, Рэйтан! Где же ты?! Киара почти простонала это, мечтая оказаться рядом, под его защитой. На этот раз холодной рекой был Мистик, чья исповедь заморозила ей сердце. Больная гордость, уязвлённое самолюбие и уязвимость не имевшего любви мальчика, преломившего всё это в ненависть… Не выдержав, Киара провалилась в небытие.

На следующее утро она пришла в себя там же, где и потеряла сознание. Никто не вошёл к ней, пока она была беззащитна, никто не обидел. Мистик не позволил себе войти, хотя неким шестым чувством Киара знала, что он всю ночь провёл во флигеле, прямо за дверью. А она, не смотря на то, что провела ночь на полу, даже не заболела. Очнувшись, Киара почувствовала себя так, будто на ней разжались невидимые объятия Рэйтана, словно он на самом деле обнимал её ночью, передавая часть своих сил, и Киара с благодарностью дотронулась до кулона с топазом, висящего на груди под одеждой. Сейчас ей хотелось думать, что это оберег, который связывает её с мужем. А ещё она очень ярко помнила ночь любви, которая последовала сразу за этим даром. Тогда Рэйтан действовал так, словно связывал их тела навечно.

Тоскуя, Киара слонялась по выделенной ей комнате. За два дня своего пленения она успела разглядеть здесь всё от и до. И даже, как ни странно это звучало, успела понять, что ей здесь нравится. Ужасная мысль! Но она подразумевала не само похищение и близость Мистика, а помещение. Дело в том, что по странной иронии судьбы эта гардеробная (именно она и ничего больше) напоминала ей дом, в котором они с Рэйтаном жили до того, как прошли семь кругов и связали свои судьбы навечно. Дом друга её мужа, расположенный в пригороде Чандигарха и с которым их связывало столько нежных моментов. Тут и там светлая комната имела распашные двери, которые в случае дома в пригороде вели на деревянную веранду с цветами, а здесь – в маленький садик, со всех сторон огороженный высокой стеной и наполненный экзотическими растениями. Киара не знала, зачем Мистик устроил подобную мини-оранжерею, но идея была великолепна и она поневоле оценила, проникнувшись красотой места. К тому же садик помогал ей отвлечься и не чувствовать себя полностью в клетке. Хотя, строго говоря, сад тоже был клеткой: высокая стена недвусмысленно об этом напоминала.

Вздохнув, Киара огляделась по сторонам. Бархатные розы покачивали пышными бутонами, росли китайские фикусы и величественные канны с яркими соцветиями как кисти и прохладными узкими лепестками. Киара знала, что самые редкие из них это белые, но здесь были и ярко алые и жёлто-тигровые, а некоторые приятно пахли имбирём. Красовались здесь и разноцветные орхидеи, капризные представительницы цветочного царства и все они словно приветствовали её, свою наперсницу и подругу в невольном узилище, и Киара усмотрела в этом небесный знак. Ей подумалось, что таким образом любимая Богиня даёт понять: жди, и твой муж обязательно придёт к тебе. С замирающим сердцем она шагала по нагретым доскам пола, которыми были выстланы тропинки сада, и вела рукой по нежным лепесткам. Мысленно она перенеслась на ночную веранду загородного дома, и сзади неё стоял Рэйтан, прижимаясь крепче крепкого. В такие моменты муж всегда сливал их тела в одно, она чувствовала его возбуждение бёдрами, на талии – требовательные руки любимого, коварно активизирующиеся, чтобы начать умопомрачительные ласки, а по шее бежали чувственные мурашки от горячих и жадных мужских губ… В изнеможении Киара едва не опустилась на пол, так как в те необыкновенные мгновения всегда опиралась спиной о тело Рэйтана, тая от его ласк. Подобные вечера навеки оставались в памяти благодаря откровенной, беззастенчивой нежности. Их глаза с Рэйтаном любовались ночным городом, расстилающимся как на ладони, а тела в истоме тонули друг в друге, жаждая продолжения. Киара застонала, вспоминая утраченную жизнь. Как же она соскучилась по Рэйтану! Всего два дня прошло, а чувство, будто целая вечность.

Набродившись, она вернулась в комнату и снова оглядела её. В остальном это была обычная гардеробная, если не учитывать её внушительных размеров. В шкафах на вешалках были развешаны многочисленные платья, анаркали, на полках разноцветными стопочками лежали сложенные сари, и мельком она увидела расставленную внизу обувь, взъярившись от факта, что Мистик, оказывается, знает её размер стопы. Но если злой гений надеялся, что многочисленные наряды тронут её сердце, то он просчитался. Напрасно анаркали, сари и платья мерцали богатой вышивкой и тканями – Киара на них не смотрела, а в душе рождалось возмущение пополам со злостью. Кто он такой, чтобы обустраивать её мир такими интимными проявлениями заботы?! Она твёрдо решила остаться в своей собственной одежде, в которой враг похитил её из больницы, а недра шкафов удостоились лишь беглого взгляда. Она заглянула внутрь только для того, чтобы найти подушку и одеяло и, хвала Богине, то и другое имелось.

На деревянных мостках садика, подальше от двери и поближе к цветам Киара облюбовала себе укромное местечко. Здесь над дорожкой нависали ветви узорчатой пальмы, розовый куст образовывал что-то вроде арочного свода, и тут она решила проводить свои ночёвки. Не мягкая постель, но лучше так, чем в роскошном пугающем будуаре, где её ждало мягчайшее ложе. Ничего, ей не привыкать. В Гималаях она тоже спала на земле! С тех пор так и повелось: она спала только здесь, не смотря на то, что в соседней комнате были прекрасные условия. Такому решению поспособствовало и то, что соседняя комната, совершенно точно предназначенная для неё, навсегда вызвала стойкое отвращение. В ней не было ничего, что могло бы ей нравиться! Пышное убранство, резные столики с инкрустацией, ковры, богатые зеркала в золотых рамах – всё вызывало глухой протест. А гордо стоящая посередине будуара кровать, под шёлковым балдахином и вовсе вызывала неконтролируемый ужас. Едва увидев её, Киара поклялась, что не станет спать на ней ни секундочки. А ещё эти так называемые «двери», которые в будуаре были представлены тяжёлыми бархатными портьерами: разве это защита? Их можно задвинуть, но на них нет запора, и Киара воочию видела, как ночью – когда ему придёт такое в голову – к ней входит Мистик, раздвигая шторы дерзкой рукой. Близкий враг в ночи, с горящими глазами и мужским нетерпением: как она станет отбиваться от него? Содрогнувшись, Киара заметалась, не зная, куда себя деть от ужаса. Шикарный будуар и флигель вызывали у неё чёткое ощущение: это дорогая шкатулка, выстланная коврами вместо бархата, а она – вещь, которую положили в неё и приготовили к употреблению.

«Рэйтан, о, Рэйтан!» – мысленно молила она, поднимая глаза к небу. «Спаси меня!»

Она была готова принимать только его ласки. А то, что Мистик пока не тронул её, ещё ничего не доказывало. Кто знает, что ему придёт в голову завтра.

Дёрнувшись, Киара вновь выскочила в сад, к цветам, к месту, где она чувствовала себя хоть чуточку в безопасности, не заметила роскошного, стелющегося вдоль земли розового куста, задела его и зашипела, поспешно отдёргивая ногу. Ух! На щиколотке образовалась глубокая кровоточащая царапина. Стиснув зубы, Киара оторвала от простыни полоску ткани и замотала ногу. Смешно, но в этом явлении она тоже усмотрела знак. Словно цветок, как проводник Мистика, запрещал ей думать в здешнем райском местечке о другом мужчине. Не тут-то было.