Игры современников
Шрифт:
Весьма символично и то, что сестра порождает нового Разрушителя и готовит его к основанию новой земли обетованной. Наверное, история повторится. Но повторится ли? И если повторится, то какие новые круги ада пройдет деревня-государство-микрокосм? На эти вопросы Оэ не дает ответа. Да, собственно, готового ответа нет и быть не может. Оэ как бы говорит: я рассказал историю взлета и падения деревни-государства-микрокосма. Рассказал о выдающихся деяниях и мелких делишках, недостойных человека. Не исключено, что перед людьми этого края вновь откроется возможность начать строительство нового мира – в их силах, опираясь на исторический опыт, не совершить новых ошибок, избежать новых катастроф. Чтобы не допустить того, что произошло
История – учитель. Эта мысль красной нитью проходит через весь роман. Собственно, описание мифов и исторических событий в форме писем, то есть воспроизведение жизни деревни-государства-микрокосма в двух уровнях: мифологическом и реалистическом, – и есть та основа, на которой построен роман.
Было бы неверно связывать те или иные персонажи романа с теми или иными историческими личностями, действовавшими или действующими в Японии и в мире. Образы Оэ символически-собирательные. И даже в тех случаях, когда прообразы вырисовываются вполне рельефно, непосредственно связывать с ними героев романа не следует хотя бы потому, что тем самым сужается явление, олицетворяемое ими.
Столь же символический характер носят действия и состояния героев. Может возникнуть, например, недоумение, почему вдруг понадобилось Оэ так обстоятельно рассказывать о зубной боли, которую много раз в своей жизни испытывал «летописец» и от которой излечивался, причиняя себе еще большую, порой нестерпимую боль. Боль можно превозмочь только болью – такова философия Оэ. Только испытав новую боль, можно перешагнуть через старую. Какими бы ужасными ни были события, о которых он рассказывает, считает автор, постичь их во всей глубине и многозначности, преодолевая страдание постижения, можно только тогда, когда удастся пройти через новые страдания, постигая то, что должны были испытывать люди деревни-государства-микрокосма.
Оэ касается самых разных событий, происходивших в истории деревни-государства-микрокосма. Особое место занимают народные восстания, которым он посвятил немало страниц своего романа. Все восстания заканчивались поражением, страдания народа лишь усугублялись. Но автор подчеркивает и другую их сторону: народ далеко не всегда и не в полной мере понимал своих руководителей. Именно отсутствие взаимопонимания, тесной связи восставших с лидерами как раз и вело к поражению народных выступлений. Эта чрезвычайно важная мысль нашла отражение и в романах Оэ, посвященных сегодняшним выступлениям молодежи. Вспомним хотя бы «Футбол 1860 года».
Непонимание своих руководителей характерно и для жителей деревни-государства-микрокосма. Но по мере того, как неудавшиеся восстания уходят вдаль, люди все больше осознают великую роль, сыгранную лидерами. Чей портрет стоит в алтаре в каждом доме деревни-государства-микрокосма? Перед кем зажигается лампада? Кому делаются жертвоприношения? Не буддийским божествам, а Мэйскэ Камэи, предводителю последнего восстания. Пусть оно было подавлено, а на предводителя возложили вину за его поражение и все беды, свалившиеся впоследствии на деревню-государство-микрокосм. Но он дал людям надежду и уже за одно это может быть причислен к лику святых.
Роман вызывает немало ассоциаций; назову лишь две, связанные с историей Японии, чтобы читатель мог представить себе, в какой плоскости пересекаются в романе миф и реальность. Например, жителям деревни-государства-микрокосма запрещено общаться с внешним миром. Более того, они обязаны делать все, чтобы внешний мир не узнал об их существовании. Это же точная копия так называемого «закрытия страны», то есть полного разрыва связей Японии с зарубежным миром в 30-х годах XVII века.
Но и в годы запрета общения с заграницей деревня-государство-микрокосм, собственно как и сама Япония, поддерживала торговые отношения со странами Запада – в первую очередь для приобретения оружия. Она, опять-таки
Столь же ассоциативны страницы, посвященные деду Апо и деду Пери. В повествование врывается реальная струя, воскрешающая в памяти мрачные годы второй мировой войны. Дед Апо и дед Пери – ученые-близнецы, эвакуированные в долину из Токио; это два просветителя, попавшие в глухую деревеньку. Они рассказывают детям сказку о лесном чуде, о том, что из других миров прибудут инопланетяне, которые разрешат все трудности деревни-государства-микрокосма.
История, рассказанная дедом Апо и дедом Пери, лежит в области мифологии, но судьба этих двух ученых развивается уже в плане вполне реальном. Их деятельность признана антигосударственной, братьев увозят жандармы, и они, скорее всего, погибают. Больше я их никогда не видел, говорит герой.
Оэ написал роман-предупреждение. Переплетая миф и реальность, возвращаясь в прошлое и устремляясь в будущее, он рассказал о судьбе вымышленной страны, которую он назвал деревней-государством-микрокосмом.
Как это ни покажется парадоксальным, «Игры современников» – роман оптимистический. Появится новый Разрушитель, и возродится деревня-государство-микрокосм; народ, пройдя в полном смысле слова все круги ада – не зря же герой много раз возвращается к картине ада в деревенском храме, – обновленный и очищенный вступит в новую жизнь и на этот раз не совершит непоправимых ошибок, которые уже однажды привели деревню-государство-микрокосм к гибели. Во всяком случае, автор дает читателю основания надеяться на это.
В. Гривнин
Письмо первое
Из Мексики – обращаясь к истоку времени
1
Сестренка, это труд, к которому я готовился всю жизнь: думал – вырасту и когда-нибудь обязательно возьмусь за повествование. Работа, к которой я до сих пор не решался приступить, хотя и был твердо уверен, что если уж возьмусь, то непременно найду нужную форму и буду писать не раздумывая. И вот теперь я собираюсь рассказывать обо всем в письмах к тебе. Передо мной твоя фотография: ты, сестренка, в джинсовых шортах и красной рубахе, узлом завязанной на талии, так что виден живот; лицо твое, с высоким чистым лбом, озарено улыбкой. К фотографии прикреплен скрепкой цветной слайд – на нем ты совершенно обнаженная. Я приколол фотографию со слайдом к деревянной панели в своей комнате в Мехико, надеясь, что они будут воодушевлять меня.
Эвакуированные к нам во время войны специалисты по небесной механике дед Апо и дед Пери, вникнув в замысел Разрушителя и созидателей, пришли к выводу, что оба наших поселка – один в долине, другой в горах – представляют собой единое целое: деревню, государство и даже микрокосм. Не позабыв об этом и после того, как их увезли от нас, я, следуя их указаниям, с самого начала буду именно так именовать наш край.
В прежние времена, когда в деревне-государстве-микрокосме рождался ребенок, прибегали к такой уловке: дожидались появления еще одного и заносили обоих в книгу посемейных записей как одного человека. Эта уловка была проявлением внутреннего сопротивления: внешне покорившись Великой Японской империи, к ней прибегли после долгого периода, именуемого Веком свободы, – того, что последовал сразу же за основанием деревни-государства-микрокосма. Но после поражения в пятидесятидневной войне между деревней-государством-микрокосмом и Великой Японской империей от этой уловки пришлось отказаться. Даже у Разрушителя, придумавшего ее, не хватило сил ее возродить.