Игры света и тьмы - 1
Шрифт:
— Смысл? — Инэрис пожала плечами и отвернулась. Квартира ей нравилась, но она необыкновенно остро ощутила, что, скорее всего, не заглянет сюда второй раз. — Ты же улетишь через пару недель.
— А может, нет?
И снова Инэрис с подозрением покосилась на Дезмонда.
— У тебя в твоём Ордене разве нету кучи дел? Тех, которые мешали тебе заглянуть к нам всю прошедшую тысячу лет.
Дезмонд помрачнел и промолчал.
— Захвачу кое-что и отправимся к посадочной площадке, — сухо сказал он и скрылся во внутренних дверях.
— Кто бы сомневался, что она
— Ты знаешь, что с тобой бывает тяжело? — поинтересовался Дезмонд, выходя из спальни. Он сменил плащ на короткую кожаную куртку, а шёлковую рубашку — на обтягивающую чёрную футболку. Светло-голубые классические джинсы довершили образ.
Инэрис нервно хохотнула, обернулась, чтобы ответить, и замерла, любуясь на эту картину.
— Скажи мне что-нибудь новенькое, — опомнившись, ответила она, и мысленно выругалась, обнаружив в голосе непрошенную хрипотцу.
— Ок, — Дезмонд шагнул к ней и остановился близко-близко, так что Инэрис остро ощутила, что, в отличие от Нолана, этот мужчина на полголовы выше её ростом. Густой запах одеколона с пряными нотками специй и терпкими — дублёной кожи — заполнил пространство. — Мне на это наплевать.
Едва Дезмонд договорил, озорная улыбка заиграла у него на губах. Инэрис стояла, поражённая странным ощущением, что Дезмонд вот-вот наклонится и поцелует её.
Инэрис никогда не боялась близости с мужчинами, хоть никогда и не искала её. Она не часто встречала людей, которые бы всерьёз влекли её к себе. Физиология значила для неё не так уж много — Инэрис в этом смысле (как, впрочем, и во многих других) — слишком высоко задирала планку. Генномодифицированные, выпестованные десятком поколений типажи имперских аристократов для неё были нормой. Их потомки, сохранившие толику древней крови — годной подделкой. Простые смертные иногда имели достойную физическую форму, но в большинстве своём казались ей несуразно неухоженными. Но в любом случае, ни первые, ни вторые, ни третьи, не привлекали её, покуда речь шла только о теле. Она видела слишком много тел. Ей хотелось ощутить рядом силу, которая могла бы соперничать с её собственной. И здесь уже не имело значения, смертен ли тот, кто стоит перед ней, есть ли в нём древняя кровь.
За всю свою жизнь Инэрис встречала силу, которая притягивала бы её, интриговала, будоражила бы кровь — всего несколько раз. Но настолько остро она ощущала эту глубинную энергию впервые. Казалось, она пульсировала у Дезмонда в крови, заставляла дыхание сбиваться… И впервые в жизни Инэрис не была уверена, что сумеет с ней совладать, доведись ей выйти против неё.
Она осторожно отступила на шаг назад.
— Уверена, это поможет нам работать вместе, — криво улыбнувшись, произнесла она. Дышать стало чуточку легче. — Мы идём?
Инэрис развернулась по
— Да, идём.
Перед мониторами корабля проплывало звёздное небо. Рубка была такой знакомой, что иногда Инэрис казалось, что в мире не существует ничего кроме неё. Она сгорала в этой рубке, чтобы в ней же очнуться ото сна и снова увидеть бой, в котором раз за разом гибли все, кто день изо дня стоял у неё за спиной.
Во сне Инэрис не помнила имён. Иногда они всплывали в сознании и снова тонули в небытие. Иногда на месте лиц Мелч и других, оставшихся с ним до конца, появлялись лица других — всех тех, кого она успела полюбить за тысячу лет. Всех тех, кто также ушёл вникуда.
Медленно наплывал на черноту космоса сиреневый шар Фаэны.
Трижды в своей жизни Инэрис видела гибель планет.
Первой стала Астера — но этого боя она не видела воочию. Второй — Нимея. Планета, где она родилась. Планета, которая была её жизнью. Планета, которая стала для неё олицетворением прошлого.
Третьим миром, который на памяти Инэрис погиб окончательно и безвозвратно, стала Фаэна.
Во сне она знала, что раньше, чем блеснут над огромным шаром первые лучи солнца, планета умрёт. Превратится в тысячу осколков, также как весь огромный мир, в котором Инэрис когда-то жила. Во сне она чувствовала, что это будет последний удар, который ей никогда не удастся отбить — но всё равно пыталась, снова и снова. Потому что иначе не могла. Потому что никогда и не перед кем не отступала.
Треск сломанных приборов едва нарушал наступившую тишину. Голос второго капитана звучал в наушниках насмешкой над всем, во что Инэрис когда-то верила.
К последнему году существования Империи, её флот насчитывал более миллиона кораблей. Больших, малых, лёгкий и тяжёлых… Из всех только два откликнулись на последний зов, только два пришли выполнить последний приказ императрицы, которой уже нечем было править.
Генс Ларта — её собственный флагман. Совсем недавно — лучший из кораблей, сошедших с верфей Мелло. Теперь — разбитый настолько, что едва держал курс.
Мала Реста — давно устаревший фрегат, построенный семьёй Аркан. Чудом доживший до этих дней. Где он был всё время войны, в каких участвовал боях… Инэрис не знала. Но теперь он стоял на орбите рядом с её собственным кораблём, точно так же разбитый в хлам.
Два корабля. И только один капитан, кроме неё, решивший, что за гибнущую империю можно умереть.
Дезмонд Аркан. Предатель, мятежник, преступник и дезертир.
Во сне Инэрис хотелось от этой мысли стонать. А что было наяву… Она уже не помнила. Только этот мягкий голос в наушниках под треск испорченного передатчика. Потом мгновенная тишина. Воронки гиперпереходов в черноте космоса. И короткое, почти восторженное от капитана второго корабля:
— Началось…
— Иса! Инэрис! Исанна! Иарлэйн! Хватит спать!