Игры третьего рода

Долинго Борис

– Странно как-то, – пробормотал майор. – Подозреваю, что ты не всё рассказываешь, уж извини.

– Ладно-ладно, – усмехнулся Авван, – всё не обещаю, но, если выберемся, расскажу побольше.

– Не надо говорить «если», но на слове ловлю! – Гончаров погрозил пальцем. – А какой может быть принцип у такого маяка, и почему ты вообще думаешь, что он у тебя есть?

– Говорю же: меня очень чётко выслеживали агенты Комитета. Конечно, по большому счёту есть возможность контролировать сами Зоны – тоже имеются такие устройства Предтечей. Но это процесс длительный: с помощью такой аппаратуры можно что-то найти, если знаешь, где искать, или если будешь проверять огромный

массив информации. На практике же как только комитетчики попадали в Зону, где я в тот момент находился, они начинали движение прямо ко мне. Только иногда, вот как сейчас, они не могли точно определить направление движения, искали не слишком уверенно. Значит, если сигнал есть, то он такой, что его существенно экранирует металл этого города, а перед этим, надеюсь, броня вашего БТРа. Но я не понимаю, что это за сигнал.

– Я не специалист, но знаю, что металл сильно ослабляет радиосвязь. Может, это радиоволны?

– Довольно странно – электромагнитные волны в технике Предтечей почти не используются. Но однозначно, это не гравитационный передатчик, поскольку вот эта штука, – Авван кивнул на свой мини-компьютер, – засекла бы источник подобного сигнала, как ты сам понимаешь.

– Скажи пожалуйста – гравитационные волны… – пробормотал майор, раздумывая. – Постой-ка, у меня одна мысль всё-таки есть. Сейчас попробуем проверить.

Он снова вытащил рацию и, включив её на приём, начал последовательно проверять все диапазоны. На четвёртом в динамике появился громкий жужжащий сигнал, хотя на всех остальных в эфире царила полная тишина. Майор поводил рацией вокруг Аввана – при поднесении к его деструктору звук усилился.

– Вот так! – Александр прищёлкнул языком. – Это твоя «пушка» издаёт какой-то радиосигнал. Не знаю, специально тебе «жучок» подвесили или просто у неё такое свойство, но результат – налицо. Надо попросить ещё и Петра проверить – он всё-таки инженер.

Авван был явно удивлён.

– М-да, я как-то даже не учёл такой возможности. Вся техника связи на расстоянии у Предтечей построена на передаче гравитационных волн и импульсов, и мы давно привыкли смотреть на радио как на анахронизм.

– В общем, с этим стоит разобраться… когда закончим нынешнее дело, – подытожил Гончаров.

Александр чуть было сам не сказал, «если живы останемся», но тут же спохватился: ещё в Чечне они с ребятами договорились не употреблять слово «если». Никаких «если», только слово «когда»: «когда вернёмся», «когда закончим операцию» и так далее. Не то чтобы это помогало сохранить жизнь, но хоть чуть-чуть притупляло щемящее чувство опасности и знания того, что слишком часто, если не ты сам, то кто-то из друзей может не вернуться.

Авван молча кивнул, и в этот момент из тоннеля напротив в полной тишине выплыла дискообразная тушка гравилёта. Гончаров, несмотря на их рассуждения о причине таинственного сигнала, не спускавший глаз с выбранного сектора наблюдения, моментально заметил необыкновенный аппарат сквозь дырки в ограждении террасы.

Больше всего по форме обводов корпуса гравилёт походил на две, положенные друг на друга донышками в разные стороны, глубокие тарелки. Во всяком случае, Александр, видевший достаточно фантастических фильмов, даже на подсознательном уровне подивился прозорливости художников ведущих киностудий мира, весьма поднаторевших в создании образов инопланетных летательных аппаратов. Как оказалось, по крайней мере некоторые из них действительно походили на «летающие тарелки».

Хотя, безусловно, от киношных штампов отличий хватало. Прежде всего, внешне «тарелка» не была такой однообразно-обтекаемой снаружи, как часто принято

рисовать любителями фантастики: по гладкому корпусу цвета тусклого серебра шли какие-то утолщения, патрубки, разного рода выступы. Симметричное расположение внешних конструкций и направление движения машины позволяло чётко определить, где у неё носовая часть. Иллюминаторов майор не заметил, но не вызывало сомнений, что экипаж такого аппарата имеет много возможностей следить за тем, что происходит за бортом.

Гравилёт двигался на высоте пары метров от пола тоннеля. В центре перекрёстка он завис, словно раздумывая, куда же теперь направиться. Момент для начала задуманной операции подходил как нельзя лучше.

Вдруг нос гравилёта повернулся в сторону террасы, на которой прятались Гончаров и Авван.

– Меня не прикрывают толстые стены – они поймали сигнал! – сообразил тарланин. – Александр, надо действовать немедленно!

Майор надавил кнопку рации.

– Огонь! – крикнул он в микрофон и сам напрягся, готовый действовать: по плану его выстрел сверху был последним из выстрелов землян.

Внизу оглушительным дуплетом с интервалом в полсекунды, не более, грохнули одноразовые гранатомёты. Гончаров вскочил и, почти не целясь на таком небольшом расстоянии, тоже послал гранату в начавшую разворачиваться тарелку.

В полузамкнутом пространстве террасы грохот выстрела из РПГ-7 был ужасен. Даже вовремя открыв рот, майор почувствовал удар по барабанным перепонкам, после чего моментально возникло ощущение, что уши заткнули ватой, которая звенит и противно давит на мозги.

Гончаров с удовлетворением увидел, что выстрелы Петра и Фёдора достигли цели, но тарелка, как и предупреждал Авван, лишь подёрнулась розоватой дымкой защитного поля. Сильная рябь, напоминавшая дрожание воздуха над нагретой поверхностью, согласно объяснениям тарланина свидетельствовала о том, что защитный механизм перестраивает напряженность и конфигурацию поля для наибольшей эффективности отражения выстрелов с конкретных сторон. Причём рябило слабее как раз сверху по центру «тарелки»! Всё это Гончаров наблюдал словно в замедленной киносъемке, но хотя действо вряд ли заняло более трёх-четырёх секунд, майор машинально успел перезарядить оружие.

Граната ПГ-7В падающей звездой вонзилась в гравилёт, точнее, не в него самого – взрыв словно растёкся по поверхности этой дымки, прикрывавшей машину. Рядом вскочил Авван, и уже знакомая сине-красная молния с треском, показавшимся сейчас совсем негромким, ударила в гравилёт.

Рябь вдруг пропала, а металл корпуса неожиданно потемнел, и от него местами словно пошёл пар. «Тарелка» качнулась в воздухе и резко накренилась.

– Есть! – закричал Авван. – Ну-ка, ещё разок, землянин, теперь вместе!

Однако выстрелить ни он, ни майор не успели. С тарелки, в свою очередь, вырвалась очень похожая, только мощнее, молния. Она вонзилась чуть ниже террасы, и большой кусок пола чуть в стороне от места, где стояли тарланин и человек, разломился. Пахнуло жаром настолько сильно, что Гончарову, хотя он инстинктивно задержал дыхание и закрыл глаза, показалось, что горячий воздух обжёг горло и склеры.

Часть террасы рухнула вниз, увлекая в образовавшийся провал Аввана. Взмахнув руками, тот перекувыркнулся через голову и исчез за краем обломившейся конструкции. Сам Гончаров едва устоял на ногах. Чтобы не скатиться по образовавшемуся наклону, он ухватился обеими руками за остаток перил, а гранатомёт вместе с запасным выстрелом полетел вниз вслед за инопланетянином. Оружие Аввана, чудом зацепившись за неровный обломанный выступ ремнём, повисло у рукотворного провала.