Их невинный секрет
Шрифт:
– Милая, я тебя люблю. Боже, я так скучал по тебе. Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе.
Его руки отвязывали ее. Она облегченно вздохнула, когда они освободили ее, и она, наконец-то, смогла прикоснуться к Бурку. Запустив свои руки в его волосы, она наклонилась к нему для поцелуя. Она снова была голодна, теперь ее очередь угодить им. Бурк целовал ее, на этот раз не сдерживаясь. Его язык скользнул внутрь, заигрывая с ней в то время, как она почувствовала руки Коула на своем теле. Она выдохнула и почти закричала в рот Бурка, когда Коул разжал зажим на ее клиторе.
–
Бурк ласкал ее волосы, по-прежнему удерживая ее в своих объятиях, и предоставляя доступ Коулу к ее груди.
– При восстановлении кровотока может быть немного больно.
Но Коул уже старался снять этот дискомфорт. Он поцеловал ее клитор, мягко кружа вокруг него своим языком, восстанавливая циркуляцию крови.
Бурк целовал ее шею, двигаясь по направления к груди, где он сделал то же самое: снял зажим с каждого соска и начал ласкать их языком. Боль заставила выступить слезы на глазах, но их нежная забота творила странные вещи с ее сердцем. Бурк, наконец, поднял голову и потянулся к тумбочке, к кожаной сумке, где Коул держал свои игрушки. Он вытащил два презерватива. И передал один Коулу, прежде чем открыть свой.
Джесса наблюдала, как он погладил свой большой твердый член, перед тем, как раскатать по нему презерватив.
– Я хочу войти в твою киску, Джесса. Оседлай меня.
Он перекатился с ней на кровати так, что она оказалась над ним с разведенными ногами. Она почувствовала выброс энергии вместе с движением рук Коула по ее спине. О, да, она хотела этого. Она хотела почувствовать этот жар, их обоих глубоко внутри.
Бурк обхватил ее бедра и внезапно толкнулся вверх, за секунду погрузившись в ее киску. Она была настолько мягкой от полученных насильно оргазмов, что он смог полностью погрузиться в нее, издав гортанный стон.
Джесса откинула голову назад. Так туго. Она была такой наполненной, и это было прекрасно. Оргазмы были волшебными, но она желала этой наполненности.
– Черт, так прекрасно ощущать тебя. Она такая тугая, Коул. Это идеально.
– Она будет намного уже, когда я войду в нее.
Коул раздвинул ее ягодицы и она почувствовала холодную смазку, растекающуюся по ее анусу.
– Боже, я люблю тебя, Джесса. Я никогда не любил никого так, как тебя. Однажды я умру, и лучшее, что я когда-либо сделал, это любил тебя.
Она сжала зубы, почувствовав, как он направил головку своего члена в ее попку. И застонала, когда он начал надавливать. Так чертовски хорошо. Ему было так хорошо. Жар вернулся, но она приветствовала его, потому что он означал их совместное единение.
– Толкнись ко мне, детка. Ты тугая. Такая чертовски тугая. Такое ощущение, что ты снова девственница.
Коул немного отстранился от ее бедер, его голос был похож на урчание. Она выгнула спину, потеревшись своими чувствительными сосками о грудь Бурка.
Коул начал трахать ее задницу короткими толчками, наращивая силу с каждым погружением. Жар заставил ее зашипеть, но сладость Бурка напоминала ей о том, что ей еще предстоит выдержать. Он целовал ее, пробегаясь пальцами по волосам, переплетаясь с ней языками. Медленно, Коул продолжал свою работу, проникая дюйм за восхитительным дюймом
– Боже, Коул. Дай ей это! Она так сжала мой член. Я не продержусь долго, - простонал Бурк.
– Ты продержишься столько, сколько нам понадобится. Мы не остановимся, пока в состоянии двигаться вместе, - сказал Коул, все еще растягивая время.
– Ты чертов ублюдок, - сказал Бурк.
Коул усмехнулся. Она почувствовала его ухмылку своей спиной.
– От ублюдка слышу.
Лицо Бурка выражало напряжение от ожидания, но Коул по-прежнему не спешил. Он продолжал неторопливо проникать и отступать.
– Ты так чертовски горяча, детка. Ты хотя бы представляешь, как мне нравится трахать эту прелестную задницу? Прими нас, Джесса. Прими нас полностью.
Она подалась назад, ощущая Бурка глубоко внутри, в то же время приспосабливаясь, чтобы принять Коула. Она вздрогнула от того, как его член пронзил ее попку, скользя сквозь тугое кольцо мышц и зажигая ее своим проникновением. Все чувствительные нервы ожили после столь долгого периода воздержания.
– Детка, ты так хороша. Я люблю тебя, Джесса. Я не отпущу тебя. Никогда. Ты можешь не верить мне, но я не перестану тебя любить. И никогда не брошу НАС снова.
Коул надавил сильнее до тех пор, пока не почувствовал, как его яйца коснулись изгиба ее ягодиц.
– Мы никогда не покинем тебя. Мы усвоили этот урок. Никогда больше, Джесса, - пообещал Бурк.
Ей хотелось им верить, но она не могла. Все что имело значение сейчас - это то, что они вместе в данный момент. Эти воспоминания она сохранит для себя, когда останется одна. Она будет помнить, что это значит - быть любимой, пусть и всего лишь на мгновение. Она пронесет через всю свою жизнь эти минуты, проведенным с ними, живя с кем-то другим. Она может никогда не поверить им снова, но даже стоя на краю могилы, она будет вспоминать о том, каково это было - находиться между ними, их слова, руки и тела, дарящие ласку.
Коул отстранился, выйдя практически на всю длину. Она шевельнулась под ним, не желая выпускать его член. Как только Коул отступил назад, Бурк толкнулся вперед, надавливая на ее точку "G".
Джесса даже не думала, что может кончить снова, но жажда снова возросла в ней. Она отклонилась назад, раскачиваясь между ними, упрямо не желая выпускать их члены. Она находилась в их власти, каждый нерв в ее теле подчинялся им. Вперед и назад, она позволяла перемещать свое тело, управлять им, как секс-игрушкой. Ее жаждут. Она желанна. Любима.
Рука Коула скользнула между ними, найдя ее клитор, этот чувствительный бугорок, разжигающий жизнь. Она кончила, оргазм обрушился на нее, заставляя выкрикивать их имена. Коул напрягся за ее спиной, сжал ее бедра, начав пульсировать в ее заднице, кончая. Казалось, оргазм Коула спровоцировал Бурка. Он подался наверх с ее именем на губах, врываясь в ее тело, выплескивая себя в тонкий латексный презерватив.
Джесса упала Бурку на грудь, пытаясь восстановить дыхание. Коул вышел из ее попки и устроился с другой стороны, располагая ее между ними, зажимая своими телами. Она была ожившей и счастливой. И прямо сейчас, страху и тревоге не было места в их постели.