Их нежная возлюбленная

Блэк Шайла

– Н-ничего особенного.

– Не лги мне, милая. Я ведь не глухой. Я слышал твои крики страсти, разносящиеся по коридорам.

Черт! Она хотела, чтобы видео не было включено. Вероятно, он мог видеть вину по ее лицу. Как она собиралась выбраться из этого, не доведя Шона до такой степени, чтобы он хотел убить Торпа?

– Что он сказал тебе?

Голубые глаза Шона сузились.

– Я ожидаю ответа от тебя. Правду. Я могу простить его, если это было добровольно. Но если он заставил тебя это сделать, я оторву ему голову.

Если она не

сможет оправдать Торпа и убежит, то оставит этих мужчин один на один друг с другом. Плохая идея, учитывая напряжение между ними.

– Он целовал меня. Он… ласкал меня.

– И тебе понравилось. – Он скрипнул зубами, сжав челюсти. – Сними халат. Сейчас.

Она хотела отказаться, но предпочла бы принять гнев Шона на себя, чем заставить его выпустить его на Торпа.

Она встала и позволила шелку скользить по ее рукам, пока тот не растекся по полу.

– Встань ближе к камере, чтобы я мог рассмотреть тебя. И наклонись, чтобы я мог видеть грудь.

Калли шагнула вперед и сделала, как он приказал, позволив ему видеть себя.

– Где твой ошейник?

Сейчас не время объяснять, что даже если бы она носила его, кусочек побрякушки не стал бы символом их долгих отношений. Она объяснит завтра. И как только она обретет новую личность, Шон станет только приятным воспоминанием. Он наверняка забудет ее.

– Я собиралась принять душ», – легкомысленно сказала она.

Его рот сжался в еще более твердую линию.

– Тогда все в порядке. Покажи мне свой живот и киску. Медленно.

Все ее тело покраснело, она отрегулировала крышку ноутбука, пока веб-камера не захватила нижнюю часть ее тела, и застыла на месте.

– Прекрасна, как всегда. Сядь и раздвинь ноги. – Как только она откинулась на кровати и раздвинула бедра, он застонал в благодарности. – Здесь Торп касался тебя?

– Да, – ее голос дрожал.

– Покажи мне, как.

– Вы хотите, чтобы я коснулась себя? – мысль о том, чтобы показать ее самоудовлетворение, была одновременно неудобной и вызывающей.

– Да. Я хочу видеть, как ты ласкаешь себя, и хочу, чтобы ты думала обо мне в этот раз.

От его собственнических слов и требовательного взгляда она вздрогнула.

– Хорошо, сэр.

– Молодец. Я провел месяцы, касаясь себя и думая о тебе, милая. Я хочу видеть, что ты делаешь то же самое для меня. Я хочу быть единственным, о ком ты думаешь, когда получаешь удовольствие.

Эти слова не должны были ее так сильно волновать, но изображение Шона с закрытыми глазами, напряженным телом, с его большой рукой, грубо раскачивающейся вверх и вниз по его члену, вызывало у нее боль.

Прикоснуться к себе было несложно. Сегодня она почувствовала больше удовольствия, чем за последние пять лет вместе взятых. Ни в коем случае она не должна быть снова готова к оргазму. Но после того, как грубый голос Шона вырвал такое злое предположение, жажда вспыхнула прямо под клитором.

– Давай, Калли, – отрезал он.

Она откинулась на локтях и согнула колени, вытянув шею, чтобы убедиться,

что Шон все еще видел её киску в камере.

– Я вижу тебя, милая. Продолжай.

Его жесткий голос стал громче, шотландский акцент усилился. Она сглотнула от похоти, затем провела пальцами по животу, прямо между ног.

Требование Шона не дало желаемого эффекта. В тот момент, когда ее пальцы ласкали твердый, чувствительный клитор, Торп просочился в ее мысли. Воспоминания о его устах на ней, жадно пожирающих ее, затем скользящих по телу, требуя, чтобы она кончила, не были изгнаны. Словно за ней наблюдал Шон, требуя, чтобы Торп скользнул по ней пальцами и языком. Кожа горела. Желание возрастало. В идеальном мире она могла признать, что хочет их обоих – и отчаянно хочет, чтобы они желали ее.

Фантазия была совершенно нереальной, но она не могла удержаться от того, чтобы призвать здравый смысл и вывести ее из-под контроля.

Свободной рукой она дотронулась до сосков, представив, что пальцы Шона щипали чувствительные соцветия, его горячее дыхание опаляло её ухо, когда он сказал ей, что она выглядела соблазнительно, а Торп съел ее в исступлении и проглотил. Тогда они оба трахнут ее, Шон наполняет ее чувствительную киску, а Торп вбивается ей в задницу, пока…

Калли вскрикнула, когда оргазм накрыл ее. Она вздрогнула, спина выгнулась, пальцы выводили неистовые круги на пульсирующем бутоне между ногами.

– Прекрасно, – голос Шона звучал хрипло, прежде чем он застонал долго и громко от удовольствия.

Этот звук вернул ее на землю. Калли моргнула и села, затем потянулась к своей одежде, натягивая ее на грудь, все еще пытаясь отдышаться. Она чувствовала себя ужасным человеком. Шон любил ее. Она любила его, но не смогла изгнать Торпа из своих фантазий.

– Я не говорил, что ты можешь двигаться, тем более прикрывать себя. Я еще не закончил с тобой. Он выглядел более расслабленным, но она не назвала бы его счастливым.

Шон все это видел. Что там было прятать сейчас?

– Вернись в прежнее положение и не двигайся, пока я не скажу, – велел он грубо.

Закрыв глаза, Калли подчинилась Шону. Скорее всего, это будет последний раз, когда она испытывает подчинение. Даже если она иногда боролась с этим, всё равно жаждала этого. Она собиралась насладиться этими драгоценными моментами.

Откинувшись на локтях, она снова раздвинула ноги.

– Подвинься ближе.

Изображение с камеры должно быть одним крупным планом. Но она не спорила, просто подчинилась. Затем ждала.

– Вот так, да.

Шон долго молчал, и она почти чувствовала его взгляд. В ее фантазии он поднялся по ее телу с помощью поцелуев, а затем пронзил ее своим толстым членом, заставляя ее дыхание учащенно биться. Она вообразила, что Торп тоже нависает над ней, наблюдая, наклоняя голову над краем кровати, чтобы приласкать его эрекцию между ее губ и глубоко во рту, бормоча самым грязным, самым интимным шепотом, как сильно он надеется пронзить ее сзади.