Их позвал горизонт
Шрифт:
Записки Пигафетты помимо его воли разоблачают деятелей эпохи конкисты. Вся суть их политики может быть выражена двумя несложными принципами: "разделяй и властвуй", "кнута и пряника".
"Перед тем как мы добрались до берега, — пишет Пигафетта, — были сделаны выстрелы из шести пушек в знак наших мирных намерений… Капитан-генерал преподнес ему (властителю острова) платье из красной и желтой материи турецкого фасона и красивый красный головной убор, а его свите — одним ножи, другим зеркала… Капитан показал ему разноцветные материи, полотно, коралловые украшения, а также артиллерию, при этом были сделаны выстрелы из нескольких пушек, что сильно напугало туземцев. Затем капитан-генерал велел одному из наших надеть полное вооружение, а трем другим, вооруженным мечами и кинжалами, наносить ему
После такой "артподготовки" обращение в христианство шло легко и просто.
"До мессы было крещено пятьсот человек, — пишет Пигафетта, — после обеда… мы окрестили восемьсот душ мужчин, женщин и детей… До конца недели были крещены все жители этого острова и некоторые с других островов".
Нет сомнения, что конкистадоры были искренне и глубоко набожными людьми и испытывали полное удовлетворение от своей миссии.
"Они (туземцы) сказали, что… станут христианами; слушая их, все мы прослезились от большой радости".
На одном из островов брат властителя решил, по-видимому, уклониться от крещения. То ли он заболел, то ли притворялся больным — "уже четыре дня как лишился голоса".
"Капитан, — пишет Пигафетта, — предложил им [1] сжечь идолов и довериться Христу; он сказал, что если бы этот больной был крещен, то он выздоровел бы очень скоро; он дает свою голову на отсечение, если это не произойдет именно так, как он говорит".
Как мог Магеллан решиться на такое заявление? Или он понимал, что болезнь — обман, или обладал гипнотическим даром и знал об этом?
1
жителям — Здесь и далее примечания авторов.
"В торжественной процессии мы направились к дому больного, рассказывает далее Пигафетта. — Мы его нашли там в таком состоянии, что ни говорить, ни двигаться он не мог. Мы окрестили его, двух его жен и десять девушек. После этого капитан спросил, как он чувствует себя. Тот сразу же заговорил и сказал, что с божьей благодатью он вполне оправился… Это было чудо самое явное, случившееся в наши дни. Не прошло и пяти дней, как больной начал ходить…"
Все складывалось как нельзя более идиллически, и только властитель острова Матан отказался повиноваться. Судя по рассказу одного из участников экспедиции, повод был ничтожный. Магеллан приказал прислать на каравеллы трех коз, трех свиней, три меры риса и три меры проса. Властитель острова соглашался отдать двух коз, двух свиней и по две меры риса и проса. Тогда капитан-генерал ("как добрый пастырь", подчеркивает Пигафетта) лично возглавил карательную экспедицию — три лодки с экипажем в 50 — 60 человек. На берегу их встретило 3 — 4 тысячи туземцев.
Записки Пигафетты: "Они осыпали нас таким количеством стрел и бросали такое множество копьев, что мы едва были в состоянии защищаться. Видя это, капитан отрядил несколько человек с приказом сжечь их дома, дабы подействовать на них страхом. Вид сжигаемых домов привел их в еще большую ярость. Двое из наших были убиты у домов, мы же сожгли от двадцати до тридцати домов. На нас накинулось такое множество туземцев, что им удалось ранить капитана в ногу отравленной стрелой. Вследствие этого он дал приказ медленно отступать, но наши, за исключением шести или восьми человек, оставшихся при капитане, немедленно обратились в бегство. Туземцы стреляли нам только в ноги, потому что мы не были обуты… Мы продолжали отступать и, находясь на расстоянии выстрела от берега, продолжали сражаться, стоя по колено в воде. Туземцы продолжали преследование… Узнав капитана, на него накинулось такое множество людей, что дважды с его головы сбили каску, но все же он продолжал стойко держаться, как и подобает славному рыцарю. Один индеец метнул бамбуковое копье прямо в лицо капитана, но последний тут же убил его своим копьем, застрявшим в теле индейца. Затем, пытаясь вытащить меч, он обнажил его только до половины, так как был ранен в руку бамбуковым копьем. При виде этого на него накинулись все туземцы. Один из них ранил его в левую ногу большим тесаком, похожим на турецкий палаш, но еще более широким. Капитан упал лицом вниз, и тут же его закидали железными и бамбуковыми копьями и начали наносить удары тесаками… Он все время оборачивался назад, чтобы посмотреть, успели ли мы все погрузиться на лодки… Если бы не капитан, то ни один из наших не спасся бы на лодках, так как, пока он бился, другие успели отступить к лодкам".
Очевидцы называют разные даты гибели Магеллана — 27, 28, 29 апреля 1521 года…
Всего через несколько дней после гибели капитан-генерала на экспедицию обрушился еще один страшный удар. Властитель соседнего острова Себу — один из самых ревностных новообращенных христиан пригласил группу испанцев "на ужин", где все они — больше двадцати человек — были перебиты.
Один из кораблей, "Консепсьон", пришлось сжечь. "Слишком мало нас осталось", — с горечью объясняет Пигафетта…
Только в ноябре 1521 года "Тринидад" и "Виктория" достигли Молуккских островов и наконец-то взяли полный груз пряностей.
Испанцы словно обезумели. "Когда у нас истощились все запасы товаров, — свидетельствует Пигафетта, — многие из наших начали выменивать свои собственные вещи на гвоздику, дабы иметь и свою долю в грузе: один отдавал плащ, другой — свой камзол, третий — рубашку, а также и другие предметы одежды".
Каравеллы уже готовились к отплытию, когда на "Тринидаде" обнаружилась течь, он нуждался в длительном капитальном ремонте. "Виктории" предстояло возвращаться на родину в одиночку. Незадолго до этого капитаном "Виктории" был избран Хуан-Себастьян Эль-Кано…
До сих пор, рассказывая о плавании флотилии Магеллана, мы вовсе не упоминали имени Эль-Кано. И это умолчание объясняется его в общем-то малозаметной ролью в предыдущих событиях.
О прежней жизни Эль-Кано мы знаем немного. Знаем, что по национальности он баск, что родился в портовом городке Гетария. Но точная дата его рождения не установлена — то ли 1476, то ли 1487 год. Таким образом, к началу плавания ему было либо 33, либо 42 года.
Мы знаем, что за девять лет до этого Эль-Кано как капитан и владелец корабля участвовал в испанской военной экспедиции против "неверных мавров". Денег за службу он по какой-то причине не получил, запутался в долгах и вопреки строжайшему закону продал свое судно иностранным купцам. Ему грозил арест, и он несколько лет скрывался от правосудия. Но желающих отправиться в плавание было не так уж много, и капитан-генерал зачислил Эль-Кано вначале боцманом, а затем, еще до отплытия, штурманом. Кстати сказать, только после возвращения "Виктории", в 1523 году, Эль-Кано был амнистирован специальным королевским указом.
Мы знаем, далее, что до начала экспедиции, когда король повелел провести специальное дознание о "засилье португальцев" среди участников экспедиции, Эль-Кано был одним из шести моряков, которые давали показания в пользу Магеллана. "Разумный и добродетельный человек, дорожащий своей честью" — так характеризовал тогда Эль-Кано капитан-генерала. Тогда же Эль-Кано показывал, что он сам "вполне доволен командой корабля, на котором служит штурманом, потому что это хорошая команда, доволен он и грузом, предназначенным его кораблю, и что он, кроме того, слышал от штурманов других кораблей, что они также довольны своими командами".
Но позднее, в бухте Сан-Хулиан, Эль-Кано был в числе мятежников, более того, видимо, одним из руководителей мятежа, поскольку мятежники именно его назначили капитаном самого большого корабля — "Сан-Антонио".
Двоих, как уже рассказывалось, тогда четвертовали, двоих, покидая бухту Сан-Хулиан, оставили на верную смерть. Эль-Кано в числе сорока других также был приговорен к смертной казни. Но лишиться сразу стольких людей было невозможно, и Магеллан отменил смертную казнь.
Тогда без малого пять месяцев гордый баск, скованный цепью с другими мятежниками, выполнял самую черную работу. Теперь наступил звездный час Эль-Кано. Он избран капитаном, он должен привести "Викторию" в Кастилию!