Икар
Шрифт:
Икар немного помолчал, переваривая услышанное, а затем предположил:
– Быть может, степеней творчества на Солнце больше и иначе осознаются последствия трудов своих?
– Да знаешь ли ты, мальчишка, – неожиданно взорвался мастер, с силой шваркнув розовый ком на гончарный круг, – как усмиряется
– И как же усмиряют Солнце? – как можно спокойнее произнес Икар, приглушая таким образом пыл Гончара.
– Плазму удерживают магнитным полем, – нравоучительным тоном ответил мастер, – это известно каждому земному гончару.
Икар, выслушав, сложил руки на груди и парировал:
– Речь, в общем-то, не обо мне, если решишь отправиться со мной, вопрос крыльев я решу.
Гончар тяжело вздохнул:
– И хотел бы я поверить тебе, но не верится, слишком долго работаю я с глиной, самым земным материалом. Через руки, чувствующие ее тепло и холод, влажность и сухость, пластичность и зернистость, связан я с планетой, крепко-накрепко. Слова твои не будоражат воображение человека, ограниченного сознанием цилиндрических форм. Нет для тебя более ненадежного спутника, чем я, смотрящий вечно под ноги в поисках идеальной глины.
Икар понимающе покачал головой:
– В память о нашей встрече прими от меня зерно и рыбу.
Молодой человек положил на гончарный круг свои дары.
– И как мне читать эти символы? – тихо проговорил догадливый Гончар, человек, проживший жизнь и напитавшийся от нее мудрости.
Икар улыбнулся:
– Ты решил, что я бросил красивую приманку про Солнце, это зернышко, и не проглотил ее вместе с крючком, а я, на самом деле, давал тебе Зерно Истины, но в страхе неверия ты не испробовал его.
Гончар, вытерев тряпицей пальцы от высыхающей глины, взял зерно и спросил:
– А рыба?
Но мастерская уже погрузилась в тишину.
Глава 5. Икар и пятый апостол
Молодая женщина одним точным движением вынула заколку, прятавшуюся под шелковыми лепестками ярко-красной розы, и густые черные волосы рассыпались по обнаженным плечам. Полупрозрачная ширма, скрывавшая до времени от заинтересованного взора Художника привлекательные формы выбранной им натурщицы, скрипнула, и дева, к слову сказать, не самый дешевый вариант, нисколько не смущаясь собственной наготы, «выплыла» на середину мастерской. Удовлетворенный выбором, служитель Форнарины жестом, не лишенным изящества, указал на кривоногую кушетку возле окна, и небесная грация, бросив многозначительный взгляд на мужчину, медленно улеглась на нее, запрокинув руки за голову, в свободной позе властелины и соблазнительницы.
Художник открыл было рот подсказать натурщице более выгодное положение тела относительно освещения, но медный колокольчик, висящий на двери мастерской, весело звякнул, и в тон ему голос вошедшего произнес:
– Здравствуйте, я – Икар.
– Да будь ты сам Аид, в дыму и молниях, окруженный свитой из чертей и грешников, – выругался Художник, – ты не вовремя.
– А мне нравятся зрители, – проворковала с кушетки обнаженная нимфа, с интересом разглядывая незнакомца.
Конец ознакомительного фрагмента.