Икарус
Шрифт:
Корабль назывался «Герцогство Фиренце». Это был новейший быстроходный крейсер с изящными обводами, тремя трубами и четырьмя двухорудийными башнями. Он встал в строй, когда я воевал в Холодных Землях, однако, когда ещё работал на заводе, приходилось частенько читать в газетах комментарии о ходе его постройки. В этих статьях подробно перечислялись его характеристики, и всячески подчёркивалось, что данный корабль не имеет себе равных во всей Ойкумене. Также газетчики утверждали, что после его ввода в строй на королевских верфях Ливорно и Анконы будут заложены ещё несколько подобных судов. Уже тогда все эти публикации вызывали стойкое ощущение пропаганды. Будто правительство хотело таким способом показать своим гражданам, что не все деньги государства пошли на новый королевский дворец.
Так или иначе, вид крейсера на самом деле впечатлял. К нам в Сиракузы иногда
Погрузка началась в пять утра, с первыми лучами солнца. На корабль вся наша многочисленная компания погрузилась без лишней помпы. На пирс вышли лишь полтора десятка провожатых. Скорее всего, это было вызвано тем, что само отправление посольства в Империю Тьмы никем не афишировалось. Я лично не обнаружил об этом событии ни одной даже самой маленькой заметки. Поселили меня в офицерской каюте ещё с тремя молодыми людьми примерно моего возраста, одним из которых был уже знакомый будущий маркиз. До Константинополя нам предстояло плыть четыре дня, поэтому все члены нашей тесной компании сразу принялись знакомиться друг с другом. Остальные двое, как и Паоло Альбарола, оказались, как я собственно и ожидал, отпрысками знатных фамилий. Резонно предполагая, что моё не слишком высокое происхождение вызовет с их стороны пренебрежительное отношение, я решил выбрать такую тактику поведения, которая помогла бы сохранить достоинство и, в то же время, не противопоставлять себя остальным. Здесь важно вести себя проще и, главное, не заискивать. На разные неизбежные в таких случаях мелкие колкости лучше всего отвечать улыбкой, но те, которые уже граничат с оскорблением, спускать, разумеется, нельзя. И надо всегда помнить, что ты ничем не хуже их, и поставлен на этот пост за свои собственные достоинства, а они – за достоинства, возможно мнимые, своих отцов.
Одним из первых вопросов, обращённых ко мне, разумеется, было то, чем занимается мой отец. Я ответил, что он плантатор в Сицилии, на что получил удивлённые взоры со стороны двух пар глаз. Будущий маркиз уже имел представление о моём происхождении, поэтому в разговоре участия не принимал. Он сидел у открытого иллюминатора и молчал, глядя на проплывающие волны и чему-то слегка улыбаясь. Возникла мысль, что улыбка эта связана с предвкушением реакции остальных постояльцев каюты на мои слова. Честно говоря, меня самого уже эта реакция начала забавлять. Судя по вытянутым физиономиям, мои собеседники первый раз в жизни встречали помощника посла, который являлся сыном плантатора. Однако когда я сказал, что длительное время участвовал в боевых действиях в составе войск Герцога Бонелли, то моментально почувствовал изменение в отношении слушателей. Даже будущий маркиз как-то весь встрепенулся. Как я понял, среди моих соседей по каюте не было военных. Все они получили университетское образование, а затем служили клерками в министерстве Иностранных Дел. Возможно, они подумали, что я лично как-то связан с самим Герцогом.
Общение с соседями по каюте оказалось проще, чем я ожидал. Похоже, эти отпрыски богатых родителей ничего, кроме больших городов и маленьких кабинетов в жизни не видели, поэтому всю дорогу я охотно рассказывал им о своих военных похождениях. Оказалось, что все мои соседи являются, как и я, помощниками посла. Наверное, так нас поселили специально, считая, что, чем раньше мы начнём общаться друг с другом, тем лучше будет для дела. Хотя, может, были и какие-то другие мотивы. Так или иначе, четыре дня пути пролетели быстро и, наконец, мы прибыли в Константинополь – восточный форпост Королевства.
Насколько я помнил из курса истории, этот крупнейший город, по размерам и блеску соперничающий с самим Наполи, нашему Королевству достался почти случайно. Когда лет пятьдесят назад произошла война между Османским Султанатом и Персидской Империей, ситуацией решило воспользоваться не слишком тогда большое и сильное Королевство Эллада, под шумок ударив османов в спину и отхватив Константинополь и все области западнее него. Буквально через пару лет сама Эллада была поглощена Объединённым Королевством. А когда персы османов полностью разбили, то дёргаться насчёт Константинополя было уже поздно. С Объединённым Королевством Персидской Империи тягаться было не по силам. Через непродолжительное время город был изъят из Эллады и получил статус вольного, то есть стал подчиняться непосредственно самому королю. Так же, как и Анкона, Дженова, Венето, Ливорно, и ещё несколько городов. Вокруг него непрерывно шли трения между Королевством и персами. Последние постоянно требовали себе всяческих преференций в торговле, на что, разумеется, правительство Королевства не соглашалось. Похоже, как раз по причине этих самых трений Персидская Империя объявила Чёрное море своим внутренним озером, запретив проход туда всех военных кораблей, а с торговых собирая внушительные взносы.
Двое суток мы отдыхали в этом огромном городе. Зная, что ему больше двух тысяч лет, я решил время до отъезда провести в поисках древних достопримечательностей. Таковых, на удивление, осталось очень немного. Вообще, Константинополь был очень похож на любой другой крупный город юга Метрополии, будь то Наполи или Палермо. Единственным бросающимся в глаза отличием было просто невероятное число жриц любви. Обычно в Королевстве их деятельность ограничивали специальными кварталами. Здесь же они были повсюду. Молоденькие и уже в возрасте, худые и толстые, блондинки и брюнетки – по ним, казалось, можно было изучать географию всей Ойкумены. Тут встречались светловолосые голубоглазые представительницы приальпийских областей, а рядом – жгучие жительницы Калабрии. Стоило пройти полквартала, как взгляд натыкался на знойных тёмнокожих нумидиек и худеньких персиянок с густыми чёрными бровями. Каждый мог найти себе пару на любой вкус. И, главное, всё это великолепие стоило в несколько раз дешевле, чем в Метрополии.
Мои товарищи, которых снова поселили в один номер со мной в одной из гостиниц в центре города, тут же стали звать меня с собой развлечься. Наверное, в другом случае я бы согласился. Однако живые воспоминания о том счастье, что я испытывал с Франческой, делали отвратительной саму мысль о связи с какой-то местной жрицей любви.
Через два дня всю нашу делегацию погрузили на паром, и мы, преодолев пролив мимо развалин гигантского древнего моста, разрушенного полвека назад, но так до сих пор и не восстановленного, вступили на землю Персидской Империи.
Почти к самому берегу были проложены железнодорожные пути, на которых стоял эшелон, состоящий из десятка пассажирских вагонов. На нём нам предстоял долгий путь к границе Империи Тьмы. Когда делегация принялась рассаживаться по вагонам, к поезду подали локомотив. Такого древнего паровоза я в своей жизни ещё не видел. У меня создалось стойкое впечатление, что он сошёл с картинок из книг про Старое Время, причём, наиболее древнего его периода. Хотя, не исключено, что этому динозавру и в самом деле было лет двести. Закралось сомнение в том, что эта развалина сможет доставить нас до места назначения.
Персы всё время кичились древностью своего народа и государства, однако их железные дороги не шли ни в какое сравнение с магистралями Королевства. Скорость движения нашего состава, если и превышала таковую угольных конвоев, то ненамного. Наш эшелон постоянно останавливался на полустанках и разъездах, и тогда к нему, крича и расталкивая друг друга локтями, бежала толпа торговцев. Когда впервые довелось увидеть это зрелище, я не на шутку переволновался, решив, что это нападение. По привычке даже схватился за бок – то место, где на войне постоянно висел мой небольшой офицерский автомат. Но потом уже привык к виду этих несчастных оборванных людей, единственным средством существования которых было продать хоть что-нибудь пассажирам остановившегося здесь поезда. Порядок на остановках поддерживали несколько вооружённых бойцов в форме персидской армии, которые сопровождали наш состав. Одного вида этого весьма малочисленного отряда оказывалось вполне достаточно для того, чтобы торговцы не пытались приблизиться к вагонам ближе нескольких метров. Я читал, что когда Персидская Империя завоевала эти места полвека назад, то устроила здесь форменную резню. Не знаю, так это или нет, но было хорошо заметно, что вооружённые люди в форме внушают местному населению большое уважение. Хотя, наверное, более правильным было бы назвать это чувство страхом.
Конец ознакомительного фрагмента.