Икона для Бешеного

Доценко Виктор Николаевич

…неожиданное решение Папского совета по контактам и сотрудничеству с православными епархиями. Известно, что в течение длительного времени, не менее двухсот—трехсот лет, в распоряжении Ватикана находилась икона, которую в России почитают как чудотворную икону Софийской Божией Матери. Окружение Папы Римского либо не желало рассказывать, при каких обстоятельствах икона очутилась в Риме, либо для самих католических прелатов это является загадкой…

Арнольд Критский стоял ни жив ни мертв, ловя каждое слово. Окружающим осталось лишь хранить молчание

и недоуменно переглядываться.

Ватикан неоднократно предлагал вернуть икону русской епархии Православной церкви, но на своих условиях. Главное из этих условий: не чинить препятствия процессу расширения деятельности католической церкви на территории России. Эти требования неизменно отклонялись православными владыками. И вот теперь, кажется, судьба иконы решается окончательно…

На Критского было больно смотреть. Его била мелкая дрожь, пот лился ручьями, лицо побледнело, нос заострился.

Диктор бодро продолжала:

— По личному решению Папы икона будет выставлена на благотворительном аукционе, который состоится в Риме. Дата будет объявлена особо. Средства, вырученные от продажи иконы, пойдут, как заявлено в пресс–релизе Папского управления, «на оказание помощи бедным православным приходам, находящимся на территории католических государств».

Диктор пропала с экрана.

Наступившую тишину прорезал треск. Это Арнольд Критский рванул на себе душивший его воротничок сорочки.

Всех уволю! — выпучив глаза и размахивая руками, орал Критский. — Подставили меня! Кто меня подставил? Сожгу живьем!

Сотрудники офиса господина Арнольда Критского старались спрятаться подальше от гнева хозяина. Больше всего повезло тем, кто сумел изобрести благовидный предлог, чтобы смыться из конторы. Остальные дрожали, уткнувшись в бумаги и изображая деловую активность.

Офис Критского находился на Цветном бульваре — в одном из самых престижных мест Москвы, напротив здания цирка. Когда Критскому предложили этот вариант, он решил, что соседство с цирком — даже забавно. Раз в год, в день рождения его любимого комика Юрия Никулина, Арнольд выгонял весь личный состав своей конторы из помещения и приказывал собраться вокруг бронзовой статуи популярного циркача. Здесь Арнольд произносил проникновенную речь в память артиста и возлагал цветы к ногам клоуна. При этом он старался изобразить на лице печальное выражение, чтобы операторы всех телеканалов смогли запечатлеть его грусть.

Никто толком не знал, чем занимается офис Критского. Он сам построил работу так, что каждый сотрудник контролировал свой участок работы, не догадываясь, чем занимается сосед.

Залог успеха — тайна вклада, — приговаривал Арнольд.

С подчиненными он был беспощаден. Его боялись, как ядовитую змею «черная мамба», но терпели. При всех своих недостатках, Критский никогда не скупился на оклады и премии. Лучшие менеджеры Европы и Америки выстраивались в очередь, когда открывалась вакансия в его конторе.

Каким бы отвратительным ни был характер

Арнольда, сегодня Критский превзошел самого себя. От его криков дрожали колонны, поддерживавшие хрупкие стеклянные перекрытия. Секретарь Аркадий попытался было сунуться в кабинет хозяина, но выбежал с плачем, прикрывая глаз, под которым красовался огромный синяк. Дрожащего Аркадия отпаивали валерьянкой, а он все причитал, прижимая к глазу кружевной платочек:

—Ничего не понимаю! Ведь он всегда такой милый, мой Арнольд, а сегодня…

Что случилось? В чем дело? — по офису ползли слухи, один другого страшнее.

Рядовым сотрудникам так и не удалось выведать истинные причины отвратительного настроения господина Критского.

Прошел час после его появления в офисе. Критский успокоился настолько, что вызвал к себе Аркадия. Исподлобья глядя на подбитый глаз секретаря, миллиардер не сдержал злорадной улыбки. Ему всегда доставляло удовольствие видеть тех, кому хуже, чем ему. Это веселило и внушало оптимизм. Значит, дела его не так плохи.

Аркадий преданно уставился на хозяина, раскрыв блокнот.

Собирай совещание, педрила ты мой! — благодушно прогудел Критский.

Аркадий подобострастно хихикнул.

Критский продолжал:

— Вызови начальника службы безопасности. Вызови командира моего спецназа.

Критский задумался. Аркадий решил, что можно идти, и попятился к выходу. Арнольд поднял голову:

— Стой! Еще вызови Малюту Сибирского.

Аркадий вздрогнул так, что едва не выронил блокнот. Критский добавил:

— И скажи Малюте, что я приказал явиться ему одному. А то взял уголовную манеру: таскает за собой всю свою банду, пугает моих подчиненных фиксами да татуировками с церковными куполами. Ну, с богом, Аркаша! Надо дело поворачивать в свою сторону.

Не прошло и часа, как в кабинете Критского собралась странная компания.

Помимо неизменного Аркадия, который был посвящен во все дела босса, здесь находились еще трое.

Начальник службы безопасности компании Критского — человек с абсолютно не запоминающейся внешностью, перешедший на службу к Арнольду из ФСБ.

Тот, кого Критский назвал «командиром спецназа», оказался огромного роста детиной, с глупыми глазами и глубоко вдавленным носом. Он сидел очень прямо и не знал, куда деть длинные руки, похожие на лопаты для уборки снега. Огромный детина явно привык к обстановке спортзала, а не шикарных контор.

Третий. Малюта, коренастый тип с хитрой кошачьей физиономией, на которой было написано уголовное прошлое, всем своим видом показывал, что ему, человеку в законе, тошно сидеть в компании мелких людишек. Но стоило Арнольду бросить на него строгий взгляд, и Малюта съежился. Какой-то странной, магической властью над людьми обладал Критский.

Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — сообщил Критский, поигрывая желваками. — Мы облажались так, что впору увольняться и ехать за город — пчел разводить.