Икона для Бешеного
Шрифт:
Как Буратино перед картиной с нарисованным очагом, — пробормотал Константин.
Чудеса продолжались. Людмила подошла к металлической двери, нажала на незаметную кнопочку, и из двери, на уровне ее глаз, показались две трубочки с резиновыми кольцами, похожими на окуляры микроскопа. Людмила приблизила глаза к трубочкам и замерла. За дверью загудел мощный механизм.
«Сканирование радужной оболочки глаза», — догадался Константин.
Раздался звук, словно паровоз выпустил пар. Защита была снята. Людмила попыталась толкнуть дверь плечом.
Да помогите же! — рассердилась вдова. — Что вы стоите?
Константин опомнился и бросился на помощь.
Тяжелая дверь медленно повернулась, и глазам Константина открылось дивное зрелище.
Сравнительно небольшое помещение, хитроумно замаскированное в подвале, до самого потолка было забито ящиками и коробками. Вдоль стены выстроились стеллажи, на которых громоздились сотни картин: в рамах или свернутые в аккуратные рулоны. Помещение освещали галогеновые лампы, излучавшие мягкий свет. Здесь прохладно, но сухо.
Автономная система кондиционирования, — пояснила Людмила, проходя в комнату–сейф.
Она пропустила Константина, и двери автоматически закрылись. Раздался шорох, и Рокотов понял, что кирпичная стена вернулась на место, а шкаф занял свое прежнее положение. Теперь никто не смог бы догадаться, что в дом вернулась его хозяйка.
Для хранящихся здесь бесценных сокровищ это жизненно необходимо.
Так уж и бесценных? — усомнился Константин, озираясь. — Да, это живопись, картины, но,..
Вы, Константин, замечательный мастер сыска, вздохнула Людмила, — но ничего не смыслите в искусстве. Вот, взгляните.
Она указала на картину в роскошной багетовой раме. На картине был изображен старец в красной мантии, устало опустивший на колени книгу, из которой торчало множество закладок.
«Отдых сеньора Спарини», — с почтением произнесла Людмила. — Портрет кисти Тициана.
Вероятно, очень ценная вещь? — предположил Константин.
Людмила негодующе фыркнула.
Еще бы! Ее стоимость такова, что можно приобрести все дома в нашем элитном поселке со всем содержимым, включая личные сбережения местных богатеев. Аукционная стоимость картины составляет около восьмидесяти миллионов долларов.
Константин на секунду потерял дар речи. Он зажмурился и представил, сколько же может в сумме стоит все, что здесь находится. В его голове не укладывались такие громадные суммы.
Теперь вы поняли, что я не такая уж бедная вдова? — донесся до его ушей голос женщины.
Константин кивнул. Он как-то по–особому смотрел на Людмилу. Ему показалось, что она отдаляется от него, их разделяет пропасть, преодолеть которую непросто. Из богатой вдовы Людмила стремительно превращалась в супербогатую.
«Теперь-то она уж точно будет меня воспринимать только как наемного детектива», — с тоской думал Константин, сам не зная почему.
Не обращая внимания на Рокотова, Людмила бродила по подземелью, отодвигая ящики, просматривая содержимое коробок. Это продолжалось до тех пор, пока она не подошла к маленькому столику.
Людмила
Константин молчал, стараясь дышать тише.
На глазах Людмилы блеснули слезы. Несколько слезинок упали на фотографию. Она попыталась рукавом куртки стереть слезы, но произошло нечто странное.
Темный экран находившегося здесь же монитора засветился, и на нем появилось лицо Грегора Ангулеса.
Как? Почему это произошло? Неужели от ее слез? Нет, вероятнее всего, сработал таймер, который включил монитор через несколько минут после того, как Людмила вошла в подземелье–сейф.
Дорогая Людмила, — начал Грегор. Он закашлялся, достал платок и вытер губы. Было заметно, что антиквар волнуется. — Если ты смотришь эту кассету, значит, меня уже нет в живых. Знай, что я тебя всегда любил. И в другой жизни ты остаешься для меня самой дорогой и желанной. Подробное письмо, очень личное послание для тебя, я оставил адвокатам. Они тебе его передадут. Также они вручат тебе бумаги на наследование всех ценностей, что находятся здесь, а также денег на моих зарубежных и российских счетах — то малое, что я могу оставить, чтобы ты чувствовала себя независимой в этом мире.
Ангулес на миг остановился, задумался.
Людмила всхлипнула.
Константин молчал.
И еще. — Голос Ангулеса окреп. — В коробке, за Тицианом, ты найдешь несколько видеокассет. Возьми одну. Ты ее сразу заметишь, она красного цвета. При первой возможности просмотри ее и найди способ сделать так, чтобы о ней узнало как можно больше людей. Прощай, любимая! Знай, что я никого, кроме тебя, не любил.
В голове Константина мелькнула мысль: «Ангулес словно предвидел, что его попытаются опорочить перед женой!»
Экран погас. Людмила молча плакала, вытирая лицо рукавом. Она не стеснялась Константина.
Рокотов подумал, что безутешной вдове не помешает смена обстановки.
Я думаю, что нам надо выбираться отсюда, да побыстрее, — предложил он. — Заберем кассету и посмотрим дома.
Мой дом — здесь! — сухо отрезала Людмила, к которой вернулось самообладание.
В вашем доме — чужие люди, — заметил Константин. — Неизвестно, что у них на уме.
Людмила пренебрежительно махнула рукой.
Вы опасаетесь этих двоих, что распивают чай на моей кухне? Да они не способны даже воробья камнем убить.
Ну это как сказать… Мы их совсем не знаем.
А нам ничто не помешает их узнать лучше, — сообщила Людмила. — Как вам вот этот сюрприз?
То, что продемонстрировала Людмила, Константин уже наблюдал в доме Молоканова. Так же, как и дом Людмилы Ангулес, дом Молоканова был нашпигован подслушивающей и подсматривающей аппаратурой.
Вот пульт, — Людмила подняла столешницу и поставила ее вертикально. — Под каждой кнопкой — наименование комнат. Что нам нужно? Кухня? Пожалуйста!