Иконы
Шрифт:
Я слышу странные звуки, ощущаю нечто в воздухе. Я смотрю на Рамону-Хамону, надеясь на некую моральную поддержку, но она лежит у моих ног, словно заснула.
Нет, не заснула.
Под ней – лужа темной жидкости.
Холодный зверь у меня в груди просыпается и снова начинает дрожать.
Старое чувство возвращается. Что-то и в самом деле не так. Воздух наполняется легкими хлопьями.
– Падре, – зову я.
Но вот я смотрю на него – и это уже вовсе не мой падре. Вообще никто.
– Падре! – пронзительно кричу я.
Он не шевелится. Он – ничто. Он все еще сидит рядом со мной, все еще улыбается, но не дышит.
Его уже нет.
Мой
Все ушло. Его шутки. Его тайные рецепты – как сбивать масло, кладя в сливки круглые гладкие камешки… и ряды кувшинов с солнечным чаем… все ушло. И наши тайны тоже. Мои тайны.
Но сейчас я не могу об этом думать, потому что позади падре – позади того, что было падре, – стоят солдаты в масках. Симпы.
Сторонники оккупантов, предатели человечества. Солдаты Посольства, получающие приказы от Лордов, прячущиеся за масками из оргстекла и черной броней, стоящие прямо в свином дерьме и отбрасывающие длинные тени в мертвенно-мирную церковь. У одного на мундире золотые крылышки. Это единственная деталь, которую я замечаю, кроме их оружия. Автоматы молчат, но животные все равно в ужасе. Они кричат – и это нечто такое, чего я до сих пор не знала; я не знала, что животные умеют кричать.
Я открываю рот, но я не кричу. Меня рвет.
Я извергаю из себя зеленый сок, и серую пыль, и воспоминания о Рамоне и падре.
Я способна видеть только оружие. Я способна ощущать только ненависть и страх. Руки в черных перчатках смыкаются на моих запястьях, подавляя меня, и я знаю, что скоро мне не нужно будет тревожиться из-за моих кошмаров.
Я умру.
Мои колени подгибаются, и в моих мыслях остается лишь Ро и то, как он рассердится из-за того, что я его покинула.
Гриф: совершенно секретно
Проведено доктором О. Брэдом Хаксли-Кларком, виртуальным доктором философии
Примечание: выполнено по личной просьбе Посла Амаре
Исследовательский отдел Санта-Каталины № 9В
См. также прилагаемый отчет о судебном вскрытии
Содержимое личной сумки, порванной, армейского образца, найденной при теле.
См. прилагаемые фотографии.
1. Электронное устройство, серебристое, прямоугольное. Похоже, это один из контрабандных музыкальных плееров периода до Оккупации.
2. Фотография женщины, по облику и сложению похожей на труп. Возможно, скончавшаяся ранее родственница?
3. .
4. .
5. Сухая древесная кора. Дает основания предполагать вегетарианство.
6. Одна голубая стеклянная бусина. Значение неизвестно.
7. Один кусок муслиновой ткани с биологическими следами, позволяющими предполагать, что тканью оборачивали тело, возможно, в области запястья, как это принято у .
Глава 4
Трасса
Я жива.
Когда я открываю глаза, то понимаю, что я в поезде – одна в тюремном товарном вагоне, сером, как оружейная сталь; его толкает вперед старый паровой мотор, пожирающий уголь. Вокруг только стены, вдоль которых – металлические скамейки, привинченные к полу. Дверь слева от меня, окно справа. Куча старых половиков в углу. Вот так. Я, должно быть, на Трассе, и меня со свистом увлекают в Хоул. Тускло-синие воды залива Портхоул то возникают в поле зрения, то исчезают, ритмично перемежаясь со старыми вышками связи. Они торчат из земли, как многочисленные и бесполезные пальцы какого-нибудь скелета.
Я смотрю на свое отражение в окне. Мои каштановые волосы выглядят темными, они болтаются как попало, и на них налипли грязь и рвота. Кожа бледная, она едва прикрывает ту горстку костей, которая и есть я. А потом я вижу, как мое отражение вдруг колеблется, меняется – и вот уже я выгляжу такой же грустной, как Дева на картине. Потому что падре мертв.
Я стараюсь восстановить в памяти его лицо, его глаза, родинку на его щеке… Непослушные пряди его редеющих волос. Я боюсь, что потеряю все это, потеряю его – даже в памяти. Завтра, не сегодня.
Как и все остальное, падре не задержится в моем сознании.
Как и все остальное.
Я снова смотрю на залив и чувствую, что во мне закипает желчь, как могучий прилив. Обычно вода меня успокаивает. Но не сегодня. Сегодня, когда я сжимаю в руке голубую стеклянную бусину, висящую на моей шее, океан кажется почти незнакомым. Я гадаю, куда меня приведет Трасса. К смерти? Или еще хуже?
На скоростном шоссе, что тянется вдоль рельсов, я замечаю ржавые брошенные автомобили, ставшие ненужными, как будто жизнь остановилась и планета застыла на месте… Впрочем, практически это и случилось в Тот День. Когда явился Дом Лордов с их курьерскими кораблями и тринадцать Икон упали с неба, причем каждая опустилась на один из крупнейших городов мира.
Падре говорит… говорил, что прежде люди жили на всей Земле, от края до края. У них были маленькие деревни, небольшие городки, огромные города. Но теперь ничего нет. Почти все оставшееся население планеты живет в пределах ста миль от мега-города. Падре говорил, это случилось из-за того, что наш мир был почти погублен людьми, вода стала грязной, температура воздуха повысилась, начались то засухи, то наводнения. Часть планеты была загрязнена радиацией после больших войн. Люди скопились в городах, потому что больше просто негде было жить.
И теперь все, что нужно людям для жизни, производится в городах или рядом с ними. Энергия, пища, разнообразные приборы – все это привязано к городам. Что делает задачу Лордов еще более легкой.
Иконы управляют всем с помощью электронной пульсации. Падре говорил, что Иконы могут контролировать электричество, ту силу, что течет между генераторами и механизмами, и даже те электрические импульсы, что связывают мозг и тело. Они могут остановить все электрические потоки и всю химическую активность в любой момент. Это и произошло в Тот День с Голденгейтом. И с Сан-Пауло, Кёльном-Бонном, Пекином, Каиром, Мумбаи. Безмолвные Города. Именно поэтому мы сдались Лордам и позволили им захватить нашу планету.
Но в стороне от городов, в Землях грассов, вроде нашей миссии, у нас осталось больше свободы. Чем дальше ты уходишь от Икон, тем слабее их воздействие. Но Лорды и Послы даже там следят за людьми, потому что у них есть такая возможность. У них есть действенное оружие. А в Землях грассов нет силы, нет источников энергии. Но я все равно надеюсь. Падре всегда старался убедить меня в том, что всему есть свой предел. Все приходит к концу. И за границами городов и частотного излучения Икон жизнь продолжается. Они не могут выключить вообще все. Они не могут подмять под себя всю планету. Пока – нет.