Иль Догхр. Проклятие Эмира
Шрифт:
– Кажется, я никогда не скрывал, зачем ты мне. Трахать. Я сказал тебе об этом в первый же день. С тех пор ничего не изменилось.
Я выпрямилась, чувствуя, как снова задыхаюсь от боли от обиды. Меня не просто трясет, меня лихорадит, и я не могу скрыть слезы, не могу их удержать, они покатились по моим щекам. У меня сейчас просто разорвется все внутри от этого страдания, причиняемого его жестокими презрительными словами.
– Я…я думала, что стала чем-то большим для тебя.
– Большим? – он расхохотался так мерзко и унизительно, что мне
– Ты знаешь, что нет! Между мной и Рамилем ничего не было с тех пор, как ты…как ты женился на мне. Или как там у вас это называется…расписался со мной!
– Откуда я знаю? Только потому, что ты сказала?
Резко встал напротив меня и отшвырнул в сторону кальян.
– Ты видел…сам.
– Да…видел! – ответил и взметнул руку, но вместо удара опустил ее на мою шею и провел вдоль нее вниз к ключицам, лаская. Эта ласка не сочеталась со злым, колючим взглядом подернутых дымкой алкоголя глаз, – Именно поэтому ты живая до сих пор.
– Она ждет твоего ребенка? Это правда?
Вблизи на меня пахнуло спиртным и мятным дымом от кальяна.
– Еще раз потребуешь от меня отчет – накажу!
– Я тебя не боюсь!
– Правда?
Дернул резко к себе, вжимая меня в свое тело и выкручивая руку за спину так, что от боли потемнело перед глазами.
– Потому что я пока не заставил тебя бояться… Но клянусь, ты узнаешь, что такое страх, если еще раз придешь ко мне со своими наглыми вопросами.
– Ты…ты, правда, женишься на ней? Ответь! Просто скажи мне правду!
– Да! А теперь пошла вон. Я хочу побыть один.
Оттолкнул и упал обратно на кушетку, притягивая к себе кальян, вдыхая дым и закатывая глаза от удовольствия. Обратно к дому я шла, сдерживая и глотая слезы…нет, я не шла к себе в комнату. Я шла к той, от кого надеялась получить ответы. К Азизе.
Распахнула дверь ее спальни, примыкающей к моей комнате, подошла к ее постели, когда она распахнула сонные глаза.
– Ты как-то говорила, что у него…были женщины. Продажные. Любовницы или кто они там.
– Госпожа…
– Отведи меня к той…кого он посещал чаще всего.
– О Аллах…зачем?
– Ты знаешь, кто она?
– Нет!
– Узнай! И отведи! Мне надо поговорить с ней!
Мне хотелось видеть, как она живет. Его любовница. Было ли это ревностью? Скорее да, чем нет.
Я осознавала, что при мысли о том, что у него есть другие женщины, мне становится неприятно, даже больше. Я невероятно злюсь только от одной мысли об этом.
Азиза меня вывезла, переодев в собственную одежду. Мы обе закрыли лица, надели хиджаб. До города нас отвез слуга по имени Абдулла. Пока ехали, мы молчали. И это не вызывало удивления. В доме Ахмада ценилось молчание. Это я уже поняла. Никто много не разговаривал. Слуги молчаливые, водители, охрана. Как будто их нанимают на работу с главным условием – молчать.
Нас высадили в центре города, а дальше мы пошли пешком. Очень долго. По узким улицам, по закоулкам. Я почему-то думала, что его девка живет в роскошном особняке, как живут любовницы богачей, но я ошиблась.
Азиза привела меня в ужасно бедный район. Повсюду сновали полуголые ребятишки, слышалась музыка, рокот человеческих голосов, крики неподалеку с рынка.
– Пахлава! Заходи! Самая дешевая пахлава!
– Ткани и ковры из самой Персии. Ты такого не видела.
– Хозяйка, заходи. Орехи, сухофрукты.
Азиза взяла меня за руку и потянула в сторону очень узкой улицы, туда, где с маленьких балконов свешивалось постиранное белье и разносился запах дешевого стирального порошка или мыла.
– Куда мы идем?
– Она больше не его любовница. Она прячется…
– От кого?
– От Самиды. Она приказала избавиться от нее.
– Откуда ты все знаешь?
– Азиза много слушает, внимательная, любопытная. А еще Азиза умеет дружить с людьми.
Мое мнение об этой девочке менялось день ото дня. И я понимала, что передо мной далеко не запуганная и загнанная овца, а очень умная, глубокая натура, с удивительным внутренним миром, полным загадок и секретов. И, мне казалось, Азиза знает секреты каждого из нас. И, да, Азиза умеет дружить с людьми. Когда нас выпускала охрана, она не преминула спросить.
– Саид, как себя чувствует твоя дочка? Температура упала?
– Спасибо, Азиза. Та врач, которую ты привела, помогла моей девочке. Ей уже легче.
– Пусть выздоравливает. Если что-то будет нужно – говори.
– Да храни тебя Аллах, святая женщина!
Мы шли еще несколько минут, и служанка юркнула в низкую дверь одного из невысоких двухэтажных домов с покосившейся крышей.
– Вы куда?
Перед нами появилась толстая женщина в платке, она уперла полные руки в бока и преградила нам путь.
– К больной пришли. Проведать и помочь.
– Аллах ей теперь только поможет. Уходите, не тревожьте ее.
Азиза достала из недр одеяний конверт и сунула в руку толстухе.
– Здесь на еду и на лекарства. Пусти, нам поговорить нужно.
– Плохая она. Последние дни все хуже. Врач прогнозов не дает, у нее обожжены легкие, кислота разъела внутренности. Ее не спасти. Нужны дорогие операции…а денег нет.
Я посмотрела на Азизу, не совсем понимая, о чем идет речь. Но та взяла толстуху за руку.
– Значит такова воля Аллаха. За все в этой жизни приходится платить. Отведи нас к ней, Фатима.
Когда мы вошли в небольшую комнату, на меня пахнуло запахом экскрементов, каких-то мазей и…наверное, самой смерти. Я ожидала увидеть роскошную женщину, которая удовлетворяла прихоти моего мужа и ублажала его в постели, а вместо этого увидела жалкое существо, обмотанное бинтами, с пятнами крови и сукровицы, скрюченное на постели.
– О боже! Что с ней?
– Ее облили кислотой.
Ответила Азиза и шагнула к постели.