Или

Кедров Константин Александрович

1960

50-е

* * *

Я упал на кристалл и меня изломали грани мой двойник ушел к тебе по своей дороге ты опять ко мне пришла в небесном тумане как к далеким предкам приходили добрые боги

Песок

Триста лет мы идем по этим пескам триста лет палило над нами солнце и так же как триста лет назад нас ненавидят алжирцы.

Песок набился

в каждую щель песок разъедает потное тело я вытряхиваю его но он как алжирцы неуловим

Рядом идет мой товарищ он умеет бороться с жаждой и с зыбучим песком он не замечает их он привык убивать людей

Песок ползет из-под ног песок расступается перед нами земля уходит от нас но мы догоняем её вот уже триста лет

И мы идем быстрей и быстрей мы бежим от этой ползучей земли но она догоняет нас вот уже триста лет.

Рядом идет мой товарищ он умеет бороться с жаждой он умеет бороться с жаждой и сыпучим песком он не замечает их он привык убивать алжирцев

Но почему девушка лежит на горячем песке на губах её кровавая пена на песке кровавые пятна

Это свобода Франции и Алжира

Каждый велит убивать свободу

Свобода Франции велит убивать свободу Алжира

Но разве же есть у свободы родина

Свобода - родина всего мира

И я кричу раздирая песок руками я плачу у женщины на груди я оплакиваю свободу Франции и Алжира - свободу не убивать.

* * *

Есть на свете страна печали там тоскливые мамонты качают гибкие ветви там на гибких ветках печальные обезьяны из стеблей лиан вяжут мамонтам гибкие петли

Я пришел из эпохи великой людской печали я ходил со слонами по диким лесам разлуки.

И меня обезьяны как маленького качали на ветвях тоски на ветвях мировой печали

Видишь милая у меня совсем прозрачная кожа по губам моим стекает небесный сок ты взяла мою голову эти слезы слезы мамонта падают на песок

Обезьяньи морды усеяли гибкие ветки

Я сказал тебе - это просто глупые рожи

Ничего подобного милая

Это просто печальный ветер

Он пришел и ушел он придет опять ну и что же

Просто есть страна нездешней печали

Я молчу я любимая больше не буду

Это просто мамонты прокричали но ведь их все равно никогда не услышат люди

* * *

Я не хочу на земле чужим я жить хочу хочу жить

А пьяный у забора лежит

– Мама, а пьяный хочет жить?

– Жалко, конечно, молод еще, ну да теперь ему хорошо

И все улыбнулись а день так чист что сразу видать - застрелился артист если вокруг пересилив боль люди сыграли такую роль что даже с кладбища я ушел и был уверен что все хорошо

А потом в промерзлую синь окна смотрел как звездами плачет небо и каждая минута пыткою была а девочки не было

Умирает голос и стих замирает в горле я раскину руки и выйду к тебе навстречу человечек гордый с головою поднятой гордо

Ты молчишь не надо я слышу я иду к тебе раздвигая занавес домов и крыш и вот из дымных кварталов вышел маленький словно мышь

А за ним вагоны ещё и ещё идут идут нарастая гремя и что-то темное и большое обрушилось на меня

Ты нужна как сердцу вдохновенье как мазок решительный картине ты нужна как вечное движенье неподвижной скрипке Паганини

Любимая спит ей снятся ландыши а может быть я обескровленным маком

Наши души играют в ладушки мой сосед коллекционирует марки

Ты видишь к тебе устремились здания синие лошади в снежном мыле а я на крыше живой или раненный твой Дон Кихот на кирпичной кобыле

* * *

Скачут водяные паяцы скачут по тротуару

Дождик теплыми пальцами гладит аллеи старые

Хочу глотать водяную ласку

Нежностью дождь распоясался

Скачут водяные паяцы в неистовой пляске

1957

* * *

Мне теперь яснее с каждым днем что уже ничем я не утешусь и наверно под твоим окном фонарем обугленным повешусь

Только ты на окна не смотри надо бить такие фонари

40-е

* * *

Я сижу на троне в золотой короне.

1946