Илион. Город и страна троянцев. Том 2

Шлиман Генрих

Франсуа Ленорман [134] полагает, что «арийские племена, которые заселили Грецию и Малую Азию, судя по всему, почти совершенно не знали металлов во время своего прибытия. Доказательство тому нам дает их язык, в котором названия металлов не те, что обнаруживаются у других народов той же расы, и которые у всех них общие; фактически названия металлов по большей части были заимствованы из чужеземных источников. Так, («золото») – это семитское hharouts и, очевидно, было привезено финикийцами. Даже само название рудников и металла вообще – это семитское matal. Никакой удовлетворительной арийской этимологии не может быть найдено для («бронза»), в то время как это слово вполне естественно связывается – и это факт, принятый столь строгими филологами, как месье Ренан, – с семитским корнем hhalaq, обозначающим «металл, обработанный молотом». Происхождение названия , таким образом, видимо, указывает на источник, откуда греко-пеласгские народы получили знание настоящего сплава бронзы после первого века чистой меди и нескольких попыток найти пропорцию олова для смешения с ней – попыток, которые должны были проистекать из желания подражать более совершенным образцам металлургии, которые, возможно, были привезены из других стран. Я могу добавить, что сам факт наличия олова, которое можно было сплавлять с медью в более или менее подходящих пропорциях, доказывает, что у людей, памятники культуры которых мы изучаем, имелась иноземная торговля.

Олово – один из металлов, который отнюдь не везде распространен в природе. На Гиссарлыке два ближайших места, оттуда можно было импортировать оловянную руду, – это Кавказ и Крит, где месторождение олова обнаружено в горах Сфакии. Я склонен думать, что его привозили с Крита, поскольку это ближайшее место. Что касается всего остального, то определенно известно, что с отдаленнейшей древности существовали определенные связи через море с помощью прибрежной торговли с острова на остров и с мыса на мыс, которая все еще находилась во младенчестве, между народами, цивилизация которых находилась на одном и том же уровне и которая в то время простиралась от Кипра до Троады».

134

Lenormant F. Op. cit. P. 11.

Но помимо сплава с оловом у древних был еще другой способ сделать медь более твердой – а именно закалить ее в воде. Мы находим упоминание об этом способе у Гомера:

Так расторопный ковач, изготовив топор иль секиру,В воду металл (на огне раскаливши его, чтоб двойнуюКрепость имел) погружает, и звонко шипит он в холоднойВлаге… [135]

Точно так же Вергилий изображает циклопов, которые погружают шипящую медь в воду:

135

Od. IX. 391–393.

…шипящую медь окунают другиеВ воду… [136]

И Павсаний, говоря об источнике Пирены в Коринфе, говорит, что в него погружали бронзу, когда она была еще огненной и горячей [137] . Россиньоль [138] цитирует Поллукса, «который подтверждает пассаж Павсания замечательным примером. Говоря об использовании слова вместо , Антифон, замечает он, говорит о закалке () меди и железа» [139] .

136

Вергилий. Энеида. VIII. 450; Он же. Георгики. IV. 172.

137

«Говорят, что медь, если ее, раскалив, окунуть в этот источник, благодаря этой воде получает свою окраску и становится «Коринфской»

(Павсаний. II. 3. § 3).

138

Rossignol J.P. Les Metaux dans l'Antiquite. P. 241.

139

«Говорят, что и коринфская медь огненной и горячей погружается под воду»

(Павсаний. II. 3. § 3).

Далее я должен упомянуть семь больших обоюдоострых бронзовых кинжалов из сокровища, из которых один я воспроизвожу на рис. 811; его длина составляет 11 дюймов и ширина 2,2 дюйма в самой широкой точке. У второго кинжала (рис. 812), ширина которого 1³/₄ дюйма, отломан кончик, и теперь он только 9 дюймов в длину, однако, судя по всему, первоначально он был длиной 11 дюймов. Третий кинжал (на гравюре не показан) – длиной 8,6 дюйма, и его размер поперек в самой широкой части – 1¹/₂ дюйма. Четвертый (рис. 813), полностью загнулся в пламени пожара, однако длина его, видимо, составляет 11 дюймов. От пятого, шестого и седьмого кинжалов я нашел лишь фрагменты, такие как на рис. 814; они длиной от 4 до 5¹/₂ дюйма. Однако в массе наконечников копий и боевых топоров (рис. 815), которая сплавилась от высокой температуры во время пожара, виден еще один целый кинжал (на гравюре спереди). У всех этих кинжалов ручки длиной от 2 до 2,8 дюйма, конец их загнут под прямым углом. Эти ручки должны были быть когда-то отделаны деревом, поскольку если бы черенки были костяными, то они все еще сохранились бы целиком или отчасти. Ручка вставлялась в кусок дерева, так что конец выступал за полдюйма за нее, и этот конец был просто загнут. Я могу только показать эти своеобразные троянские кинжалы читателю, поскольку похожих предметов пока еще не было найдено в других местах.

Рис. 811–814. Троянские обоюдоострые бронзовые кинжалы с крючковатыми черенками, которые можно было вставить в деревянную ручку; кинжал (рис. 813) загнулся из-за пожара. Рис. 815. Шесть боевых топоров, кинжалы и наконечники копий, сплавленные вместе. Рис. 816, 817. Прямоугольные бронзовые бруски, возможно оружие с заостренным краем на конце. (1:5 натуральной величины. Найдены на глубине 28 футов)

Из обычных бронзовых ножей с одним режущим краем, как на рис. 956 или 967, в сокровище я нашел только один.

Сначала мне также показалось, что я нашел в сокровище фрагмент бронзового меча; однако, как могут видеть в моей коллекции посетители музея Южного Кенгсингтона, предмет, о котором идет речь, – это не меч, но просто очень тонкая бронзовая пила; длина фрагмента составляет почти 9 дюймов, ширина – 2 дюйма. Если мечи вообще использовались, то я, наверное, должен был бы найти несколько мечей в сокровище среди такого множества другого оружия; или же, по меньшей мере, я нашел бы их где-то еще в третьем городе, который был разрушен так внезапно и неожиданно этой страшной катастрофой, так что у жителей не было времени даже спасти свои сокровища: из них десять остались мне, и я сумел их найти. Даже вместе со скелетами людей, очевидно воинов, я нашел только копья, но никаких следов мечей. Не нашел я и никаких следов мечей и среди руин двух верхних доисторических городов. Более того, если бы мечи использовались, то я, наверное, нашел бы формы, в которых их отливали; но среди 90 (или около того) форм, которые я собрал и в которых есть формы для всего оружия, которое я находил, а также и для другого, которого я не нашел, нет ни одной для меча. Это отсутствие мечей для меня тем более удивительно, что я нашел сотни бронзовых мечей в царских гробницах Микен. Их отсутствие в Гиссарлыке, даже в самом последнем из доисторических городов – это самое ясное доказательство чрезвычайно глубокой древности этих руин и огромного расстояния во времени, которое отделяет их от Гомера, у которого мечи уже во всеобщем употреблении. Однако, если, основываясь на отсутствии этого оружия, кажется столь необходимого, нам придется сделать вывод о том, что Троя находилась на стадии примитивного варварства, то мы поневоле придем в замешательство, глядя на троянские золотые украшения, которые по своему

художественному совершенству полностью находятся на уровне тех, что хранились в сокровищницах Микен, и наше замешательство еще усилится, когда мы посмотрим на троянские надписи, поскольку знаки письменности были полностью неизвестны в Микенах. Я могу добавить к этому, что никаких мечей не было найдено и в древних британских курганах периода бронзы.

Однако я возвращаюсь к описанию троянского сокровища, из которого я также извлек четырехугольный бронзовый брусок с рис. 816, который кончается лезвием; он длиной 15 дюймов и мог служить оружием. Бронзовый брусок с рис. 817, который также кончается острым лезвием, был найден в другом месте в сожженном городе.

Возможно, самым интересным предметом, который я нашел в сокровище, является медный (или бронзовый?) ключ с рис. 818, длина которого составляет 4,2 дюйма и головка – 2 дюйма в длину и ширину; он очень напоминает большой ключ от железного сейфа. Любопытно, что у этого ключа была деревянная ручка; в этом не может быть сомнений, поскольку кончик головки ключа загнут под прямым углом так же, как и у кинжалов. У Гомера мы читаем о бронзовом ключе с ручкой из слоновой кости в руке Пенелопы; но тот ключ был не таким, как этот, поскольку он был в форме наших отмычек с загнутым крючком вместо бородки [140] . Этим ключом – через отверстие, в которое его вставляли, – откидывали засов (или запор) двери [141] . С другой стороны, в «Илиаде» – это просто запор или засов, который скрепляет две створки дверей [142] . В третьем, сожженном городе я нашел два экземпляра таких ключей; два из них уже были воспроизведены во введении [143] : я подобрал их у самих ворот – более крупный между первыми двумя выступами каменной кладки, если идти с долины, другой – между двумя следующими выступами. От этого второго ключа отбит кусочек. Третий бронзовый (или медный?) ключ, найденный в доме третьего, сожженного города на глубине 28 футов, представлен на рис. 819. Оба этих ключа квадратной формы, на одном конце толстые, постепенно сужающиеся к другому.

140

Мягкоодутлой рукою искусственно выгнутый медныйКлюч с рукоятью из кости слоновой доставши…

(Od. XXI. 6, 7)

141

Ключ свой вложила царица в замок; отодвинув задвижку,Дверь отперла…

(Od. XXI. 47, 48)

Г-н Филип Смит заметил мне, что «форма древних египетских ключей была похожа на эту (см.: Wilkinson. Ancient Egyptians. New ed. Vol. I. P. 354, № 123.)».

142

К вереям примыкались в ней плотные двериТайным запором, никем от бессмертных еще не отверстым.

(Il. XIV. 167, 168)

143

См. рис. 11 и 12.

Рис. 818. Медный или бронзовый ключ, видимо относящийся к ларцу с сокровищами. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 29 футов)

Рис. 819. Троянский ключ в форме засова. (Натуральная величина. Найден на глубине 28 футов)

Из предметов, найденных в сокровище и не воспроизведенных здесь, я могу упомянуть медную вазу высотой 5¹/₂ и диаметром 4¹/₃ фута.

На рис. 820 – еще одна серебряная ваза, найденная в царском доме.

Рис. 820. Большая серебряная ваза, найденная в царском доме. (Примерно 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 28 футов)

Теперь я перехожу к трем малым кладам, найденным в конце марта 1873 года на глубине 30 футов на восточной стороне царского дома и очень близко от него двумя из моих рабочих, один из которых живет в Ени-Шехре, другой – в Калифатли. Один из них был найден в совиноголовой вазе с рис. 232, которая была закрыта заостренной ножкой другой вазы; два других маленьких клада были найдены вместе с боевым топором с рис. 828 рядом с ним. Однако поскольку утверждения рабочих касательно отдельных объектов, содержавшихся в каждом кладе, разнятся, то я могу описать их здесь только совместно. Двое рабочих украли и разделили три клада между собою, и, возможно, я никогда бы не узнал об этом, если бы не то счастливое обстоятельство, что жена рабочего из Ени-Шехра, которая получила в качестве своей доли награбленного все предметы с рис. 822–833, а также еще две подвески, как на рис. 832 и 833, имела наглость однажды в воскресенье выйти на люди в сережках и подвесках с рис. 822 и 823. Это возбудило зависть в ее приятельницах; на нее донесли турецким властям в Кум-Кале, которые бросили ее и ее мужа в тюрьму; когда им пригрозили, что ее муж будет повешен, если они не отдадут драгоценности, она выдала, где они спрятаны, и таким образом эта часть сокровища была немедленно найдена и теперь выставлена в Императорском музее в Константинополе. Супруги также донесли на своего сообщника из Калифатли, но здесь власти явились слишком поздно, потому что он уже заказал ювелиру в Рен-Кее расплавить свою часть добычи, который, по его желанию, сделал из золота очень большое, широкое и тяжелое ожерелье с топорным цветочным орнаментом на турецкий манер. Так эта часть клада была навеки утрачена для науки. Таким образом, здесь я могу воспроизвести только ту часть, что взял вор из Ени-Шехра, поскольку она существует и все могут увидеть ее в музее Константинополя. Поскольку оба вора заявили отдельно под присягой перед властями в Кум-Кале, что «совиноголовая» ваза с рис. 232 с частью золота была найдена ими непосредственно к западу от колодца (помеченного a Z на плане Трои, план I) и что другие два клада были найдены поблизости, и показали настоящее место находки, то в точности этих сведений не может быть сомнений.

На рис. 821 – брусок из электра длиной 6¹/₂ дюйма, весящий 87,20 грамма.

Рис. 821. Брусок из электра. Вес – 87 граммов. (1:2 натуральной величины. Найден на глубине 30 футов)

Каждая из сережек с рис. 822 и 823 состоит из двадцати трех золотых проволочек, которые спаяны вместе и согнуты в форме корзинки; средняя проволочка сплющена и в три раза шире других проволочек; она украшена горизонтальными насечками; проволочные «корзинки» украшены четырьмя горизонтальными пластинками, орнаментированными вертикальными насечками; к середине верхней части «корзиночек» припаяны сережки, плоские сверху и украшенные прочерченными вертикальными и горизонтальными черточками. К нижней части корзиночек припаяна золотая пластинка с геометрическим орнаментом; и к этой последней припаяно шесть колец, с которых свисает столько же длинных цепочек, украшенных листочками стреловидной формы точно таким же образом, что и на рис. 687, с той единственной разницей, что здесь листья больше. Большой двойной лист стреловидной формы свисает с конца каждой цепочки. Длина каждой из сережек равна 10 дюймам.