Иллюзии сада камней
Шрифт:
В отличие от коллег, Ася всегда тщательно готовилась к урокам, искала интересные факты, придумывала викторины. Это был ее личный мизерный смысл, позволявший хоть к чему-то стремиться. Зато, когда надо было доложить об успехах школы перед гороно, комиссию присылали именно к ней. Казалось, будто директриса ее терпела только из-за этого и прощала двойки сыночка начальника госавтоиспекции. Это тоже была победа. Или упрямство? Желание доказать, что она не так уж и плоха? Во всяком случае, в школе можно было что-то доказывать – никто не знал о ее сексуальных похождениях до замужества. А если бы кто-то узнал? Ася без раздумий поднялась бы на
Глеб Кондрашов, Асин муж, был начальником отдела продаж крупной компьютерной фирмы. Она прекрасно разобралась во всех тонкостях его служебной карьеры, давно стала незаменимым слушателем его проблем. Только она умела идеально подобрать рубашку и галстук к подходящему случаю, и он ей в этом доверял безоговорочно. На корпоративы Глеб ее не приглашал и сотрудникам не представлял, говорил, что у них это не принято. Ася ему верила, понимая, что по-другому быть просто не может. Жить в безопасной тени преуспевающего мужа и не вмешиваться в его карьеру было для нее привычным состоянием. Жизнь стала стабильной, безопасной, а семейное положение – надежным, как немецкий автомобиль. И это тоже была победа – ее главное преимущество перед всеми остальными. Многие женщины хотели бы жить в такой обеспеченной семье, за обеспеченным мужем, но Ася была одной из немногих, кому это удалось, пусть и не по своей воле. Брак по расчету – тоже неплохой брак, даже более прочный, чем по любви, в которую она не верила. У нее было короткое чувство к Мише, но потом – беда, беда! А разве может любовь быть иной? Недаром «любовь» и «боль» одна из самых распространенных рифм.
Нет, всё, нас самом деле, у нее было просто замечательно.
Пока не появилось злосчастное объявление, смутившее покой.
В раздумьях прошла неделя, другая… Мысли о каратэ не отпускали. Что-то зацепило Асю в этом дурацком объявлении, будто поманили до боли сладостным, но таким непонятным обещанием. Вспомнилась вышитая подушка из забытого детства, сад камней, лепестки сакуры. И уже не казались эти мысли нелепыми. Она даже прочитала книгу по истории боевых искусств. Правда, мало что запомнила и быстро утешилась тем, что изложение слишком сложное – нет, японский сад с мостиками не для нее. Разве что в качестве декоративного элемента на участке.
К счастью, привычная жизнь оказалась сильнее сомнений, вымела их из закоулков Асиной души, накрыла туманом повседневных эмоций, успокоила обещанием малых женских радостей. И исчез бы в ней со временем этот неизвестно откуда взявшийся зов, если бы не событие, поломавшее ее мир навсегда.
В тот день у Глеба случилась очередная корпоративная вечеринка, где праздновали заключение крупной сделки, он пообещал вернуться поздно. Асин вечер прошел на удивление спокойно: Костик и Кирилл быстро сделали уроки, не капризничали перед сном. Она с удовольствием целовала их макушки, тугие щеки, дурачилась с ними, позволяла теребить и щекотать себя. Потом они вместе читали книгу про разбойников и придумывали название для корабля пиратов.
– Мама, куда наш корабль поплывет? – ласковый Костик заглянул ей в глаза. – Может, на необитаемый остров?
– Чур, я буду капитаном! – активный Кирилл всегда стремился захватить лидерство, опережая более спокойного брата.
– Нет, я, я! – Костик уже готов был захныкать от обиды.
– Ты будешь шкипером, –
– И скелеты? – глаза Кирюши загорелись от возбуждения.
– Знаете что, зайцы, вы должны еще подумать, кого возьмете в свою команду. Юнга, кок, матросы. И еще необходимо нарисовать план острова. Но это завтра. А сейчас спать.
– Ну, ма-а-ам!
– Брысь по кроватям, пираты!
Ася с улыбкой выпроводила сыновей из спальни, уложила, поцеловала, выключила свет. Как же она любила эти вечера, когда мужа дома еще не было! При нем мальчики сторонились матери, стесняясь своей детскости, но наедине с ней становились ласковыми, игривыми котятами. Ее радость, солнышки. Еще год, и они начнут неудержимо расти, меняться. Но пока еще не стоит об этом думать, рано.
Ася не собиралась ждать мужа, легла сама и стала читать очередной детектив. Отвлекшись от страницы, она подумала, что не так уж и устала. Совсем чуть-чуть. На душе было спокойно, светло, мысли радостны, а сердце не ожидало плохого. По крайней мере, в этот поздний вечер. Она отложила книгу и потянулась потушить свет, как вдруг неестественно громко хлопнула в прихожей дверь, что-то оборвалось с вешалки. Ее сознание вспыхнуло жарким пламенем тревоги, лицо загорелось. Не попадая в рукава, она с трудом натянула халат и выскочила в коридор. Муж был на кухне – согнувшись, что-то искал в холодильнике. Увидев жену, он медленно выпрямился.
– А-а, ты-ы…, – его глаза его лихорадочно блестели, по щеке и воротнику белой рубашки была размазана губная помада, лицо злое. – Где минеральная вода? Почему у нас ничего никогда нет?
Он резко сбросил со стола соломенную хлебницу, будто решил отомстить ей за отсутствие воды. Та кувыркнулась в воздухе, лягушкой поскакала по полу и, ударившись о батарею, приземлилась посреди кухни. Из нее, как в замедленном киноролике, высыпались немногочисленные крошки. Ася с недоумением проводила хлебницу глазами и застыла. Таким своего интеллигентного мужа она видела впервые. Надо было срочно что-то предпринять. Пересилив страх, она пошевелилась, улыбнулась, сделала шаг, вытерла рукой его щеку и недоуменно поднесла руку к глазам.
– Да ты в помаде!
Он с силой схватил ее за протянутое к нему запястье, заломил его в сторону, другой рукой больно вцепился в плечо и, отвратительно дыша в лицо водочным перегаром, тихо и яростно заговорил:
– А почему ты никогда не пользуешься помадой? А-а, знаю! Потому что боишься выглядеть обезьяной. А знаешь, зачем я на тебе женился? Знаешь?
Несмотря не резкую боль, Асей овладело странное спокойствие, граничащее с полуобморочным состоянием – еще чуть-чуть, и все вокруг поплывет, унося ее из страшной ситуации. И обезумевшего Глеба, и занавески с вышитыми гардениями, и растоптанную им соломенную хлебницу.
– Зачем? – она спросила совсем тихо, с усилием глядя в его покрасневшие глаза.
Он сжал ее плечо так, что показалось, будто затрещали кости, и с внезапной болью проговорил:
– Купился! На тебя купился! Даже изменить толком не могу, будто преследуешь постоянно. Обещание твоему папаше дал. Ты не женщина, ты курица ощипанная. Не женщина! – он выкрикнул это с какой-то затаенной обидой, потом оттолкнул ее от себя – так, что Ася больно ударилась спиной о дверной косяк, а потом сел за стол и в отчаянии уронил голову на руки.